– В какой еще огонь?

Джексон взглядом не позволил мне продолжить.

– Я обручена. Мне просто нужно поговорить с Тайлером, вот и все.

– Тебе просто нужно держаться от него подальше. Аннализа… она была…

Джексон не закончил фразу. Задумался.

Для меня Аннализа была тринадцатилетней девчонкой. Я тогда уехала; я не видела, что из нее выросло.

– Ну и какая же она была, Джексон?

– Одержимая. – Он кашлянул и продолжил мысль: – Помешалась на Коринне. Вечно вертелась в пабе. В доверие ко мне втиралась. Выспрашивала.

– О чем? О том, что с Коринной произошло?

– Не совсем. Ее не только и не столько само исчезновение занимало, сколько личность Коринны.

Джексон покосился на посетителей, зашептал мне в ухо:

– Откуда-то вызнала ее любимые фразочки. Произносила их Коринниным тоном. Те самые фразочки, Ник, которые Коринна мне одному говорила. Меня жуть брала. Меня – взрослого парня. Аннализа… она просто играла в Коринну. – Джексон стиснул челюсти, напрягся всем телом. – Я бы с ней никогда… Знаешь, я ее боялся. Никого и ничего так не боялся, как эту… А копы все равно меня допрашивали. Не далее как сегодня утром. Наверняка сейчас они уже Тайлера имеют, они ведь тоже интересовались, где он работает. А потом и за твоего брата примутся.

Джексон плотнее сжал губы и отвернулся.

– Глупости, – сказала я. – Дэниел-то здесь с какого боку?

Джексон передернул плечами.

– Говорят, Аннализа часто ему звонила. Здесь его искала, вот как ты ищешь Тайлера. Говорят, пару месяцев назад твоя невестка уезжала к сестре, несколько дней у нее жила. Не знаю, есть тут связь или нет. Слухи. Сама понимаешь – людям только повод дай.

Слухи. Они на пустом месте не возникают. Дэниел не говорил, что Лора уезжала. С другой стороны – разве он обязан мне докладывать?

– Просто скажи, где он работает.

– Я правда не в курсе, – ответил Джексон, глядя в сторону.

Солгал. Снова.

Он ушел, я осталась стоять в коридорчике. Стояла и чувствовала: теряю связь с семьей. А я ведь воображала, что держусь крепко; я столько усилий прикладывала. И вот во время приступа паники я потеряла заодно и остатки гордости. Я пошла за Джексоном в зал, где, оправдав чаяния ранних посетителей, спросила довольно громко:

– Кто-нибудь знает, где искать Тайлера Эллисона?

Человек, пивший виски, кашлянул в кулак. Я прошла к нему, остановилась совсем рядом.

– Вы знаете, да?

Я склонилась к нему так низко, что от перегара глаза заслезились. Он держал стакан, словно щит. Улыбнулся, сделал глоток.

– Не. Просто любопытствую: чего в нем такого особенного, что куколки вроде тебя его по пабам разыскивают?

Тот, кто пил пиво, нахмурился, качнул стаканом: дескать, подойди-ка.

– Ты – дочка Патрика Фарелла, да?

Первый, с виски, не посмел встрять. Я кивнула.

– «Эллисон констракшн» заключила договор с железной дорогой. Строят новую станцию. Финансирование из городского бюджета, будь он неладен.

Последовал смачный глоток пива и стук стакана, резко поставленного на стол.

– Для туристов, так их и растак.

Первый, который пил виски, стал бурчать насчет денег – мол, лучше бы шоссе залатали или в школах ремонт сделали.

– Там его и найдешь, лапуля. А как папа?

– Да неважно, – сказала я. – Хуже ему.

– Дом, стало быть, продавать будете? Так я слыхал.

– Пока не знаю.

Я действительно не знала. Папа отказался подписывать бумаги. А дом – он сейчас был вроде верхушки айсберга.

По пути к выходу меня перехватил Джексон.

– Не наделай глупостей, Ник.

Словно эхо давних слов, тех, что я подслушала у реки. «Не наделай глупостей», – шепнул Джексону Тайлер, и тут я хрустнула сучком. Они оба обернулись и резко сменили тему. Позже Тайлер предупредил меня: «Джексон сказал копам, что после ярмарки ее не видел. Что вообще ее не видел в тот вечер».

Но это была ложь.

Я сама видела Джексона с Коринной. После ярмарки. Но что было бы, заяви я об этом? В городишке вроде нашего, где из пары фактов могут целую историю состряпать, где ей в поддержку таких историй – полная «коробка»?

Требовался козел отпущения. Персонаж, которого можно очернить и упечь в тюрьму, чтобы дальше жить спокойно. Актер на роль чудовища.

Поэтому я промолчала. Моих показаний хватило бы, чтоб запечатать «коробку». Чтобы появился полноценный обвиняемый.

Джексон был крепким орешком, не из тех, с кем проходили номера Коринны. Следствие пыталось представить Джексона этаким разобиженным мальчишкой; некоторые в эту версию даже и поверили. На самом деле ни при чем там был ребенок или ссора какая-то непонятная. Просто Джексону нравилось, когда Коринна его «доводила»: осаживала, вынуждала к разрыву.

Я точно знаю, потому что так было и со всеми нами.

Джексон любил последствия этих разрывов, всегда одинаковые. Ее телефонный звонок с мольбой вернуться. Голосовое сообщение, которое нас всех заставили прослушать: «Пожалуйста, вернись. Прошу тебя». Какой был бы всплеск эмоций, если бы Джексон сменил гнев на милость! Кто бы еще его так любил – так отчаянно, так эгоистично, так беззаветно? Никто. На такую любовь только Коринна была способна. А больше всего она любила в каждом из нас наши темные стороны и самые сокровенные тайны.

– Ник, – сказала Коринна в день маминых похорон, обнимая меня, сама вся зареванная. – Ник, я тебя люблю. Если бы я только могла, я бы тебе новую маму купила. Ты ведь в этом не сомневаешься, правда?

Я промолчала, лишь крепче к ней прижалась. Вот так она говорила о людях – словно о вещах, которые можно покупать или обменивать, или о шахматных фигурах, которые можно переставлять как вздумается.

– Хочешь, Ник, пожар посмотреть? – спросила тогда Коринна.

С наступлением ночи мы отправились к заброшенному сараю Рэндаллов. Коринна где-то раздобыла целую канистру бензина; как сейчас помню – канистра была красная. Коринна встряхнула ее и пошла вокруг сарая, тонкой струйкой выливая бензин на землю.

Коринна настояла на том, чтобы именно я зажгла спичку; держала меня за руку, пока сарай не сгорел дотла. Мы стояли рядом, слишком близко к пожарищу; так близко, что, когда очередной кусок древесины, охваченный пламенем, обрушивался на землю, нас обдавало столбом искр.

После Коринна позвонила Тайлеру, сказала, чтобы он за мной приехал; велела нам, если что, свидетельствовать: эту ночь мы провели вместе.

– Поезжайте, – распорядилась Коринна.

Лишь потом она набрала 911. Всю вину за сгоревший сарай взяла на себя.