Виктор мерил шагами комнату, как тигр в клетке, и вдруг остановился у окна. Парк был полностью погружен в плотный мрак ночи. Он обернулся, чтобы взглянуть на Лео. Щенок безмятежно спал у кровати, подложив под голову хвост. Слишком маленький, чтобы охранять, слишком беззащитный, чтобы запереть его одного в кухне...

Было около двух часов ночи; Виктору давно уже следовало спать, однако заснуть не получалось. Виржини уехала около полуночи. Она была необыкновенно хороша с ним и показала себя с лучшей стороны! Он даже почувствовал себя ущемленным, что случалось с ним очень редко в обществе женщин. Исключая, конечно, собственную жену. И именно Лоре он обязан своим нелепым поведением сегодня вечером. Если бы не ее звонок, он бы обязательно воспользовался тем, что Виржини изменила к нему свое отношение. До сих пор она вела себя с ним достаточно холодно, придерживаясь чисто дружеских отношений, но сегодня вдруг посмотрела на него другими глазами и, видимо, тоже ожидала чего-то другого. Однако он был не в состоянии дать ей это. Второй раз, когда он обнял ее на прощание, Виржини намеренно задержалась в его объятиях, а он не попытался абсолютно ничего предпринять, по той простой причине, что абсолютно ничего не чувствовал. Может быть, из-за Лоры он станет импотентом? О Боже! Неужели он упустил этот шанс, из-за того, что воспоминание о бывшей жене так его разволновало?

С каких это пор ты целуешь красивых женщин в щеку?

Он подошел к щенку и погладил его. Виржини, должно быть, тискала Лео, потому что от него исходил запах ее духов.

Какое же милое создание этот щенок! Через несколько месяцев с ним, пожалуй, будет поспокойнее. Несмотря на то что он пригласил мастера и сменил все замки, он все равно чувствовал себя неуютно после того инцидента на чердаке. Кто-то проник сюда – он об этом не забывал,– но он никак не мог понять для чего. Фотографии Анеке, школьная тетрадь, изрезанный шелковый платок и распахнутый сундук – вот уж неразрешимый ребус! Несколько раз он поднимался на третий этаж и бродил по мансарде, сам не зная, что искать. В нем все более росла уверенность: в доме что-то неладно. Максим, однако, оставался в сомнении. Он не смеялся, не называл брата сумасшедшим, считая, что атмосфера Рока пропитана тайнами. Память стен? Но никакая страшная драма не разворачивалась в этих стенах, пока семья жила здесь сотню лет! И родители, когда были молодоженами, тоже ничего не замечали.

Ты зря забиваешь себе голову, это к тебе возвращаются детские страхи.

Выходит, из-за мальчишеских страхов он, взрослый мужчина, может заснуть только при включенном свете?

Глухой вой за окном предвещал приближение грозы. Лео испуганно затявкал, подняв голову и навострив уши.

– Ничего страшного,– сказал Виктор вполголоса.

Щенку было неуютно на большом ковре, и Виктор пошел за одеялом. Он свернул его в несколько раз и сказал:

– Вот, устраивайся здесь, отдаю его тебе.

Тома будет вопить от радости, когда увидит Лео.

Они договорились, что один месяц летних каникул он проведет с отцом. Планировалось путешествие, но наличие собаки может изменить планы. Впрочем, в Роке столько дел, что проще будет остаться здесь.

Раскаты грома становились все громче, небо озаряли вспышки, а потом где-то совсем рядом ударила молния.

Все ли было закрыто?

Когда они жили в Роке с матерью, едва начиналась гроза, она посылала их быстро проверить, закрыты ли окна и двери. Это был отличный предлог пронестись галопом по всему дому с воинственными криками.

Он вспомнил, что оставил приоткрытым одно окно в гостиной, потому что слишком много курил этим вечером.

Ну и глупый же ты, спрашивается, зачем было менять все замки...

Когда Виктор спустился на первый этаж, свет внезапно погас, и, чтобы сориентироваться, ему пришлось дожидаться следующей молнии. Поскольку выключение электричества не было редкостью – Рок находился на конце линии,– он всегда оставлял при входе фонарь. Обнаружив его на ощупь, он дошел до гостиной и успел закрыть окно в последний момент перед ливнем. Освещаемые беспрестанными вспышками молний, за окнами под порывами ветра сгибались огромные деревья. Виктор замер, захваченный этим зрелищем. Мальчишками они с Максимом обожали летние грозы, от которых мать просто сходила с ума. «Как я ненавижу этот дом»,– повторяла она, зажимая уши, чтобы не слышать раскаты грома.

Разволновавшись от воспоминаний, Виктор спросил себя, как ей удавалось держать удар в течение тех лет, пока отсутствовал отец. Ведь у нее было двое детей. Она часто была вспыльчивой, но иногда ее нежность, направленная на них, переливалась через край. Он сохранил не самые приятные воспоминания об этом периоде, которые со временем стерлись, но сейчас, когда он снова жил в Роке, они вернулись к нему с новой силой. И однако же ни он, ни Максим никогда не чувствовали себя несчастными, в этом он был уверен. Они были встревоженными, да, но не несчастными. Встревоженными из-за чего? Из-за того, что не могли вытянуть мать из ее очевидного отчаяния? Или из-за того, что мечтали тайком о той веселой жизни, которую вел их отец вдали от них?

Виктор еще раз пересек гостиную, машинально высвечивая углы, и вдруг его пригвоздил к месту какой-то странный звук. Ему понадобилось несколько секунд, прежде чем он осознал, что это поскуливает Лео, отправившийся на его поиски.

– Ты здесь не для того, чтобы пугать меня, а для того, чтобы охранять,– сказал он, поднимая щенка на руки.– И стеречь весь этот большой дом... Неплохое местечко для игр, правда? Давай-ка пойдем спать, а то мы с тобой как два дурака – и ты, и я...

А что делать с собакой шестого июня? – об этом дне он продолжал думать вопреки собственной воле. И что он ответит Лоре, если та опять скажет ему чувственным голосом «Мне тебя не хватает»?

Длинная молния осветила лестничную площадку, и вслед за ней дом сотряс невероятный раскат грома. Виктор почувствовал, как щенок прижался к нему всем тельцем, а потом что-то горячее намочило его рубашку.

– Лео, нет, это нельзя делать дома!

Но приучение к чистоте подождет до завтра, так как в настоящее время ливень превратился в потоп. Добравшись до спальни, Виктор решил принять душ – при свете или без, все равно. Он прикрепил фонарь к двери ванной и помылся как можно быстрее едва теплой водой. По крайней мере, этой ночью, если Виржини вздумается болтаться по округе, она не увидит в Роке ни огонька! Скользнув под одеяло, он с удивлением отметил, что ему хочется думать все же о Виржини, а не о Лоре, спящей в объятиях Нильса.

Марсьяль перезарядил в последний раз и выстрелил, уперев ружье в бедро. Глиняная тарелка разлетелась вдребезги. Он был превосходным стрелком, глаз его пока не подводил, и он не нуждался в тренировках, но ему надо было как-то разрядить свои нервы, а охотничий сезон был закрыт.

Не обращая внимания на похвалу владельца клуба, он отправился в кассу расплатиться за утреннюю стрельбу, не сказав никому ни слова. Затем он сел в машину и позвонил предупредить Бланш, что обедать сегодня не придет. Прежде чем она успела спросить, что он будет делать, он отсоединился.