Под веки словно насыпали песку, и Камилла не могла заснуть. Она долго бродила по комнате, потом накинула плащ, вышла в сад и дождалась там рассвета. Было холодно, но очень ясно. Ночь словно отодвинулась, прикрылась вуалью.

Вернувшись в дом и поднимаясь к себе, Камилла столкнулась с Виллеру. Видимо, он тоже не ложился; во всяком случае, глаза его были очень похожи на глаза Камиллы. Он был, как всегда, аккуратен и подтянут, но в его движениях сегодня виделась какая-то безнадежная усталость, и это вовсе не усталость тела.

– Сударыня. – Он поклонился.

– Как ты? – Здесь, посреди лестницы, где в любой момент могли появиться слуги, Камилла не стала говорить ему все, что хотела. Виллеру махнул рукой:

– Отправляюсь на тренировку. Мои люди наверняка уже собрались и ждут.

– Может быть, лучше освободить их сегодня от занятий? У них была нелегкая ночь.

– Отнюдь. Нельзя нарушать привычный ритм. Они должны понимать, на что идут, и если кто-то из них погиб – это ничего не меняет. – Теодор потер подбородок, на сей раз чисто выбритый, и вдруг беспомощно сознался: – До сих пор поверить не могу. Глупость какая-то.

– Что ты будешь делать с этими тремя?

– Сдам на руки гвардейцам, согласно закону, – пожал плечами Теодор. – Хотя с гораздо большим удовольствием задушил бы их голыми руками. Впрочем, эти чувства недостойны христианина. Грешен. – Но раскаяния на его лице заметно не было.

– Не казни себя за то, что произошло. – Камилла прикоснулась к его руке.

– Не буду, – улыбнулся он. – Я по-прежнему остаюсь солдатом, а солдату некогда казниться.

– Подозреваю, что ты мне наполовину врешь, но вынуждена отпустить тебя с этим, – вздохнула Камилла.

Теодор кивнул, помедлил, взял ее руку, прикоснулся к ней губами, задержавшись чуть дольше, чем позволяет этикет, отпустил и пошел вниз не оглядываясь. Сегодня утром его хромота была особенно заметна. Камилла сжала кулаки. Ничего. Нужно успокоиться, продумать план действий, и все будет. Их первое соглашение остается в силе – и Виллеру дал понять, что помнит об этом. Остается немного подождать.

Вздохнув, она отправилась к себе: может быть, удастся заснуть хоть ненадолго. Смешно, если Теодор ночью явится и снова застанет ее крепко спящей. Ночь любви для старичков, вот что это будет...

Камилла сделала то, что должна была: отослала в аббатство слугу с запиской, чтобы прислали священника для погребения Фабьена, не стоило слишком затягивать с этим делом. Виллеру, в свою очередь, отправил Николя в деревню за гвардейцами. Они прибыли в середине дня, во главе с лейтенантом Ториньоном, недовольные вынужденной прогулкой, и шевалье долго беседовал с ними и с пойманными ворами в подвале. Перед обедом Камилла услышала стук копыт во дворе и выглянула в окно: гвардейцы увозили оборванную троицу, а Виллеру внимательно наблюдал за процессом.

Конечно же уже утром о происшествии знал весь замок. За завтраком и обедом шевалье не появлялся: Камилла отправила ему приглашение выпить вместе чаю, но тот отказался, сославшись на занятость.

К вечеру из аббатства прибыл святой отец Блез – Вильморен, как выяснилось, не мог приехать – и сделал все, что нужно. Камилла послала слуг вырыть могилу на замковом кладбище, чтобы похоронить Фабьена на рассвете. Она весь день не видела Теодора и не знала, чем тот занят.

«Мне так хочется, чтобы ты пришел и я наконец могла тебе сказать... что?» Она не знала. Вообще не знала, что будет говорить, и нужно ли говорить, или снова достаточно будет действий...

Камилла ушла к себе рано, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Она отослала служанку, предупредив, что разденется сама, но раздеваться не стала, только волосы распустила и расчесала, а потом уселась у камина с книгой. Теодор расставлял последние караулы за полночь, но Камилла умела ждать.

Однако той ночью Теодор так и не пришел.

Замок просыпался. Камилла спустилась в гостиную, где встретила отца Блеза, ночевавшего в замке и уже готового к церемонии погребения. Застучали сапоги: Виллеру и его люди вернулись с тренировки. На кухне повара гремели котлами. Первые рассветные лучи робко пробивались в комнаты, ложились яркими пятнами на пол. Камилла мельком улыбнулась Виллеру, получила в ответ короткую улыбку и вышла в сад вслед за отцом Блезом.

Кладбище густо заросло кустами шиповника – их не выкорчевывали и не подрезали, и они буйно ветвились, а вскоре должны были зазеленеть и зацвести.

Фабьена провожала почти вся замковая челядь, некоторые служанки громко всхлипывали. Люди Теодора стояли, опустив головы. Сам Виллеру голову держал высоко, но не смотрел ни на кого. Священник переворачивал страницы Библии, а шаловливый ветер пытался перетасовать их по-своему, прочитать «Акт веры» вместо «Реквиема». И черными, тяжелыми казались вывороченные пласты земли.

Камилла почти не слышала слов святого отца, и плакать ей не хотелось. Хотелось подойти к Теодору и взять его за опущенную руку. Впервые она отчетливо рассмотрела, что серебро в его волосах – это седина.

Но... Но ярко светило солнце, теплый ветерок качал ветви шиповника, и солнце ощутимо пригревало. На качающуюся ветку над головой Виллеру села синица и задумчиво чирикнула, сияя желтым брюшком. Птицы галдели в старом саду, а мраморные кресты казались белыми, будто вымытыми.

– ...Покойся с миром. Аминь.

Священник закрыл Библию, и тяжелая земля начала рушиться в яму, закрывая для Фабьена солнечный свет. Но Камилла верила, что сейчас для него сияет свет неизмеримо более яркий, чем от земного солнца. И когда могила была засыпана, Камилле хотелось не плакать, а улыбаться.

Присутствовавшие на похоронах довольно быстро разошлись, чтобы заняться своими повседневными делами в замке. У могилы остались только Камилла и Теодор, и теперь можно было подойти и взять его за руку.

– Он на небесах, Тео.

– Да, я знаю, – откликнулся шевалье спокойно. – Бог не оставил нас.

– Не думаю, чтобы он когда-нибудь это сделал, – задумчиво сказала Камилла. – Это не в его интересах.

– Что ты имеешь в виду?

– Наша вера непоколебима – зачем же ему нас оставлять?

– Ты права. Как ни странно.

– Ты не привык к тому, что я бываю права. Трудно, понимаю, но придется. Вернемся в дом? – предложила Камилла.

– Погоди. Я должен сказать тебе кое-что. – Виллеру помолчал. – На рассвете приезжал лейтенант Ториньон, тот, что забрал наших молодчиков вчера. Воры сознались: они вовсе не воры. Это наемные убийцы со Двора Чудес. И пришли они по мою душу.

– Что?! – У нее дыхание перехватило.

– К сожалению, это так. В свете сложившихся обстоятельств я вынужден просить тебя освободить меня от службы и разрешить уехать. Вернее, – лицо его стало жестким, – я просто уеду. Не хочу навлекать на тебя неприятности. Я должен был сделать это еще раньше, но...