Так Данилевский и сделал: показал министрам часы и объявил условие: приложи тамгу и получай. Нечего делать, покорились.

Больше всего затруднений для соглашения представила седьмая статья договора о невзимании пошлин с русских караванов, проходящих через р. Сыр в Бухару и другие азиятские владения, или обратно.

Что касается освобождения персидских невольников, то, под влиянием своих успехов в войне с Бухарою, хан считал ни во что военные приготовления Персии и согласился отпустить только одного родственника мешедского правителя, утверждая, что возвращение его одного будет стоить в глазах персиян более, чем освобождение 5000 человек.

Обязательный акт переделывался до 20 раз и наконец 27 декабря был скреплен ханскою печатью в том самом виде, в котором был предложен агентом с самого начала переговоров.

В тот же день, вечером, произошел обмен дипломатических документов в присутствии всех членов ханского совета. 30 декабря произошла прощальная аудиенция, а 31-го миссия выступила из Хивы через Кунград и Ак-Булак, чтобы видеть северные части ханства. Миссию сопровождал хивинский посланец Мин-Баши-Мухамед-Эмин, которому была устроена в Оренбурге торжественная встреча с войсками, как важному сановнику… Затем он был отправлен в Петербург, представлен ко Двору в Царском Селе и, по обыкновению, щедро награжден разными подарками.

Из-за этих-то подарков хивинские министры и тянут всякие переговоры. Без всякой надобности, без всякой пользы для дела, они готовы ездить по очереди, однако, в Петербург, хоть каждый год. А толку из договоров наших с ними никогда никакого не было!

Обязательный акт, основанный на весьма скромных требованиях со стороны России, ограничивался только следующими обещаниями хивинского хана:

1) Не предпринимать впредь никаких явных, ни тайных враждебных действий против России.

2) Не потворствовать грабежам и разбоям ни в степи, ни на Каспийском море.

3) Не держать в неволе русских пленных и охранять как личность, так и имущество всякого русского подданного в хивинских пределах.

4) Имущество умерших в Хиве русских подданных передавать в целости русскому пограничному начальству.

5) Выдавать русских беглых и мятежников, укрывающихся в хивинских владениях.

6) Пошлину с русских товаров взимать один раз в год и в размере, не превышающем 5 % с действительной цены.

7) С товаров, принадлежащих русским купцам и проходящих через р. Сыр в Бухару и другие азиатские владения и обратно, никаких пошлин не брать.

8) Не препятствовать ничем караванной торговле азиятских владений с Россиею, взимая, впрочем, с этих караванов установленный зякет.

9) Вообще и во всех случаях поступать, как подобает добрым соседям и искренним приятелям.

В надписи, сделанной агентом на копии с акта, переданной хану, значилось, что Россия:

1) Предает совершенному забвению прежние неприязненные против нее действия хивинских владетелей.

2) Отказывается от требования уплаты за разграбленные до сего времени караваны.

3) Обещает совершенную безопасность и законное покровительство проезжающим в Россию хивинским подданным.

4) Предоставляет в своих владениях хивинским торговцам все преимущества, коими пользуются купцы других азиятских владений.

Акт этот удостоился Высочайшего одобрения, что и подтверждено надписью вице-канцлера на акте от 30 июня 1843 года. Подтвердительный акт этот был вручен Мухамет-Эмину.

Несмотря, однако же, на крайнюю умеренность наших требований, щедрость подарков и нашу предупредительность, акт этот остался мертвою буквою: Хива тотчас же вошла в приятельские сношения с мятежным Кениссарою, послала в 1845 году эмиссаров на р. Сыр-Дарью и сносилась с известным разбойником Исетом. В 1848 году шайки хивинцев грабили под самыми стенами новые укрепления Раим. В 1852 г. Перовский не мог настоять на освобождении захваченного хивинцами семейства султана Ир-Мухамеда Касимова и вынужден был предложить выкуп в 200 червонцев, а в 1858 г., когда наш агент, полковник Игнатьев, сослался на акт Данилевского, то получил в ответ, что, несмотря на тщательные розыски, такого акта нигде не нашли и содержания его не помнят!

Очевидно из этого, что понятие о святости договоров Хиве не знакомо. Это подтвердилось и впоследствии.

Данилевский, произведенный в генералы на 35-м году жизни, перешел на службу в Петербург. Здесь он влюбился в одну владетельную княжну и пользовался взаимностью. Родители, конечно, не одобряли выбора принцессы и решили увезти ее домой… Была осень. На первой почтовой станции от Петербурга к Москве, в сумерках, когда лошади были уже запряжены, перед ними стал высокий генерал и выстрелил себе в рот… Лошади взвились, рванули… и карета проехала по трупу генерала… Это был Данилевский.

Переговоры с Бухарой имели результаты не более счастливые.

Единственным практическим результатом наших дипломатических сношений с Хивою и Бухарою было расширение наших сведений по части географии Средней Азии. Базинер и Данилевский составили описания Хивинского, а Ханыков — Бухарского ханств. Конвоировавший их до Сыр-Дарьи Бларамберг снял 73 820 верст!

В 1846 году департамент Генерального штаба командировал в степь астронома Лемма для определения нескольких пунктов, которые бы послужили для триангуляции при съемке. Обручев послал с ним капитана Генерального штаба Шульца, с которым и случился великий курьез: доехав до устья Сыра, на урочище Раим он принял молодой камыш за траву и донес, что здесь можно накосить до миллиона пудов сена.

Обручев обрадовался и сделал представление в Петербург о постройке на Раиме укрепления. В Петербурге не соглашались. Обручев доказывал, что если мы не займем низовьев Сыра, то могут занять англичане! Наконец разрешение дано. Обручев сам идет в 1847 г. с войсками и годовыми запасами для гарнизона, видит камыш вместо травы, но, после всей своей переписки с министерствами и громадных расходов на отряд, вынужден строить укрепление… Так случайно возникло в 1847 г., близ устья р. Сыр-Дарьи, в 60 верстах от моря, укрепление Раимское.[33]

В 1848 г. построены были еще промежуточные форты: Карабутак для связи Уральского укрепления с линией и Кос-Арал,[34]на Аральском море, для поддержки учрежденной тогда частной компании рыболовства, которая завела было свои суда, но скоро лопнула.

В начале 1847 г. Обручев построил в Оренбурге шкуну «Николай», переслал ее на подводах в разобранном виде в Раим и велел произвести опись берегам Аральского моря; в 1845 г. выслана туда же шкуна «Константин».[35]