Второе последствие самоуправления — налоги. В Средние века на людей давили самые разные поборы. Особые повинности были возложены на крестьян. Это были собственно феодальные обложения. Начиная с XIII века — но не раньше — появляются налоги, которых требовали утверждавшиеся в те времена монархии, и эти королевские (сегодня мы бы сказали — государственные) налоги очень скоро стали встречать со стороны горожан яростное сопротивление, которое продолжается и в наши дни. Наконец, самыми существенными по объему обложениями являлись поборы, устанавливавшиеся и собиравшиеся городами; главными из них были подати. Эпоха налогов в Европе началась прежде всего в городах. Налоги были предназначены для финансирования, как мы сказали бы сегодня, общественных нужд; в XIII веке налоги обосновывались схоластическими доктринами, направленными на поиск общего блага. К сожалению, мир налогов очень скоро превратился в мир неравенства и несправедливости.

Эпоха равенства горожан, связанных между собой присягой, которую приносили равные равным (таков был подразумеваемый смысл общинной присяги), продлилась недолго, — если такая эпоха вообще была. В каждом более или менее автономном городском обществе мгновенно возникало неравенство, более или менее значительное. Образовывалась городская элита, как сказали бы мы сегодня, или слой нотаблей, именитых горожан. Члены этой элиты все больше отличались от остальных размерами состояний. Состояния складывались из движимого и недвижимого имущества, денег — наличных или, по примеру церквей, вложенных в изделия из драгоценных металлов. Городская иерархия учитывала также древность именитого семейства. Складывались генеалогии именитых горожан, не имевшие ничего общего с сеньориальными родами, и членом элиты мог стать горожанин, не обладавший значительным состоянием, если он унаследовал от предков имя и репутацию. Наконец, были профессии, обеспечивавшие своим обладателям уважение сограждан независимо от средств, которые зарабатывались с их помощью. Помимо доходов, основанием для отличия в городском обществе служила честь профессии. В частности, почтением пользовались юридические знания и связанные с ними функции, которые горожанин выполнял на благо города и городских обывателей. В этом мире профессий, связанных с ремесленной, торговой или юридической деятельностью, значительно изменилась система профессиональных ценностей. Уменьшилось число профессий, считавшихся незаконными и по этой причине осуждавшихся Церковью. Так, была реабилитирована профессия содержателя постоялого двора, с античных времен считавшаяся недостойной. В конце концов, полностью предосудительными остались только ростовщичество и проституция; при этом ростовщичество, как мы увидим позже, вскоре свелось к весьма ограниченной сфере деятельности и отошло на второй план; ростовщики просто одалживали деньги под проценты, — как правило, этим занимались евреи. И даже проституцию общество терпело, а то и поощряло.

Церковь допускала проституцию, поскольку считалось, что она — следствие первородного греха и слабости человеческой плоти. Кроме того, тогдашнее общество, которое Жорж Дюби назвал «мужским Средневековьем», меньше, чем люди других эпох, негодовало по поводу деятельности, которая приносила пользу мужчинам и ущерб женщинам. Набожный Людовик Святой, державшийся строгих правил, в XIII веке хотел изгнать проституцию из своего королевства, и в частности — из его столицы, Парижа. Но его окружение, в том числе и епископ Парижский, дало понять, что это будет не только бесполезно, но и плохо скажется на общественном порядке. Проституция была призвана умерить излишний пыл общества, в котором было множество холостых мужчин: и клирики, и не женатая еще молодежь. Тем не менее Церковь пыталась вернуть человеческий облик состарившимся или раскаявшимся проституткам и проповедовала им слово Божье. Начиная с XII века жениться на проститутке считалось делом похвальным. Церковь создала женский орден Марии Магдалины: монастыри этого ордена принимали проституток. К проституткам по-разному относились на Севере и на Юге Европы. В городах Севера по отношению к проституткам и сводням проявляли, по-видимому, довольно большую терпимость. Но в некоторых городах им предписывалось носить особое платье и запрещалось иметь такие же пояса и украшения, как у других горожанок. На Юге христианского мира толерантность была даже большей, поскольку дома терпимости находились в ведении муниципалитетов, получавших доход благодаря сдаче внаем помещений, отчислениям от прибыли этих заведений и штрафам. С развитием ремесел увеличивалось число бедных работниц, которые пополняли ряды проституток. Некоторые профессии и заведения, не будучи незаконными, становились сомнительными, — например, парные бани и банные заведения, которые удовлетворяли стремление средневековых мужчин к чистоте, но, кроме того, хозяева их нанимали женщин, которые (как сегодня массажистки в некоторых странах) были в то же время и проститутками. Постепенное усиление терпимости, связанное с развитием городского общества, в XIII веке подвигло некоторых специалистов по каноническому праву на определенных условиях узаконить проституцию. Ею разрешалось заниматься по причине бедности и для добывания средств к существованию, но не для удовольствия. Девушки не должны были прибегать к обману — например, чрезмерно пользоваться косметикой. Проституция все больше и больше входила в рамки обычной регламентации ремесел. Так родилась Европа проституции, существующая и в наши дни.

Неравенство внутри городского общества сильнее всего проявилось в ремесленных объединениях, которые постепенно стали самой могущественной силой в городе. В Италии, где профессиональная организация была наиболее крепкой, установилась большая дистанция между старшими и младшими цехами (буквально: «искусствами», поскольку латинское слово ars, «искусство», означало также и «ремесло», «цех»). Во Флоренции эта система была наиболее совершенна; там выделились одиннадцать старших цехов, объединявших богатых торговцев, и множество младших цехов, объединявших ремесленников, а кроме того, среди одиннадцати старших цехов установилось преимущество первых пяти, объединявших только тех коммерсантов, которые действовали на международном уровне. Это были объединения «Калимала» — крупные импортеры-экспортеры шерсти, занимавшиеся также банковским делом, и «Пор Санта Мария» — торговцы шелком, а также врачи, бакалейщики и галантерейщики, которые объединились в одну большую корпорацию и торговали всеми товарами под общим названием «пряности»; в справочнике того времени их значилось 288 наименований. Городская верхушка образовала то, что мы именуем спорным термином «патрициат», — сословие патрициев. Несомненно одно: над средневековыми городами господствовали самые богатые и могущественные из этих именитых граждан — купцы. Однако не будем забывать, что главным источником богатства средневековых городов было производство, а не торговля. Это весьма отчетливо наблюдается на примере другого региона Европы, Фландрии, где развитие городов в Средние века происходило так же бурно, как в Северной и Центральной Италии. Бельгийский историк Шарль Верлинден (Verlinden) задается вопросом: «Купцы или ткачи?» — и утверждает: «Именно производство лежит в основе демографических изменений, которые привели к рождению и развитию фламандских городов. Торговля родилась из производства, а не наоборот».