Туда и обратно. И, прежде чем сообразил, Парис спросил:

— Ты его любишь?

Айседора остановилась, медленно развернулась на каблуках и уставилась на мужчину.

— Кого?

«Кого? Разве они не об Элиасе говорили?»

— Видимо, да. Но в моей жизни много разных «его», Парис.

Да уж, она права. На что это похоже? От этих вампиров голова идёт кругом. Все они одинаково ужасны.

— Верно. Я постоянно окружена мужской заносчивостью и позёрством. И пусть такое присуще любому представителю нашего вида, эти семеро — совершенно иной тип мужчин. Они — короли королей, а я — единственная королева. Неплохая роль для девушки, которая чуть не умерла от руки собственного брата. Но что до твоего вопроса. Ты подразумеваешь Элиаса, да? Люблю ли я его?

Парис кивнул.

— Да. Ты… Я имею в виду, можешь ли ты кого-то любить?

Айседора приблизилась и склонилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты спрашиваешь ради Элиаса или ради самого себя?

Парис нахмурился, и она потянулась к его лбу, разглаживая большим пальцем складку между бровями.

— Хочешь знать, способен ли Танос?

Глаза Париса расширились.

— Нет.

— Да. — Вампиресса печально улыбнулась. — Ты милый, Парис Антониу. Я вижу и слышу всё, что ты чувствуешь. Но тебе нужно остановиться. Не думай больше о Таносе, иначе не успеешь моргнуть, как окажешься в могиле. Он не для тебя. Твой милый нрав и наивность доведут тебя до смерти.

— От твоих рук?

Она провела кончиками пальцев по его щеке и выпрямилась.

— Нет.

— Тогда от чьих?

— Того, кто всегда желал того же, что и ты теперь.

Парис подумал о пронзительном взгляде Таноса, о том, как вампир держал его, пока делился воспоминаниями. По телу прошёл озноб, Парис потёр руки и спросил:

— И кто это?

Она собиралась ответить, как некто — раз — просто появился между ними. Парис видел лишь широкую спину, но капюшон и размах плеч подсказали: к ним присоединился Танос. И он кого-то нёс.

— Чёрт, Танос. — Айседора подтвердила его подозрения, но отшатнулась, словно увидела незнакомца.

Парис попытался заглянуть за плечо Таноса на то, что было у него в руках, но не успел. Вампир опустился на колени и положил на пол… тело.

Айседора прикрыла рот ладонью, уставившись на пару на ковре, затем, похоже, пришла в себя и спросила:

— Что ты натворил?

Парис никак не мог привыкнуть к той скорости, с какой передвигались вампиры. Едва слова сорвались с губ Исы, Танос вскочил, перешагнул через тело и начал теснить её к креслу, в котором она сидела ранее.

Когда вампиресса наткнулась на сиденье и упала на него, Танос положил руки на тяжёлые подлокотники и склонился над ней. Парис увидел подлинный ужас на лице Исы.

— Что я натворил? Думаю, здесь только я и имею право задать этот вопрос.

Айседора прищурилась и уточнила:

— Что с тобой? Почему ты так зол?

— Ты предала меня, Иса.

— Чт… Что?

— Почему ты не сказала, что позволила этому отродью лечь между твоих бёдер? С Диомедом?

«Ох, чёрт», — подумал Парис. Танос схватил Айседору за запястье и дёрнул так, что она вскрикнула.

— Ты — предательница. — Голос вампира был настолько холоден, что Парис готов был поклясться, что температура в комнате упала ниже нуля.

— Ты говорил с Элиасом, — заключила Айседора.

— Предательница, — повторил Танос, и в этот раз Парис отчётливо услышал треск ломающейся кости.

— Кузен… Танос. Позволь объяснить.

Сердце у Париса забилось быстрее, когда Танос навис над женщиной, которая вопреки всему была добра к нему. Парис не понимал, насколько тесными были родственные связи в этом сообществе, но совсем не хотел смотреть на то, как Танос будет убивать Айседору. Поэтому он медленно подобрался поближе, оставляя между собой и телом на полу большую дистанцию и не сводя с него взгляд. На случай если оно, мало ли, пошевелится.

— Ситуация изменилась после того, как всё началось, — произнесла Айседора. — Элиас сожалеет о содеянном. Он помогал…

— Помогал? — перебил Танос. — Как именно? Трахая тебя? Побереги слова, Айседора. Этот мужчина, который тебе помогал, разрушил меня и мою жизнь. Он пытал тебя и сделал со мной такое, что ты и не смеешь даже взглянуть мне в лицо. Так что уж прости, что я не желаю слушать твои объяснения.

Вампир клокотал от ярости. Парис остановился в паре шагов позади и задумался, что он вообще собирается сделать.

«Я в самом деле хочу отвлечь его внимание на себя?»

Но когда вновь раздался стон Айседоры, ответ пришёл сам собой. Парис не мог просто смотреть, как мучают женщину на его глазах. Поэтому протянул сильно трясущуюся руку и положил ладонь Таносу на спину. В ту же секунду огромный вампир развернулся, схватил человека за запястье и в мгновение ока переместил их обоих к стене.

От удара о стену, обтянутую кожей с заклёпками из монет, из лёгких Париса вышел весь воздух и в глазах замерцали звезды. Он моргнул пару раз, и когда проявилась знакомая голубизна, Парис, наконец, сообразил, что впервые видит Таноса без маски.

Увечье было кошмарным. Вместо совершенных черт, от которых не хотелось отрывать взгляда, сейчас красовались лишь следы ужасной трагедии. Вся правая сторона, от скулы и вниз, была… ну, её не было. Это вообще едва можно было назвать лицом. Настолько изуродованное, что сложно было понять, где находились прежде щека, губы и подбородок.

— Не смотри на меня, — рявкнул Танос, быстро опуская голову в бок и позволяя волосам закрыть повреждённую кожу.

И это движение, этот мимолётный знак уязвимости заставили Париса поднять руку и заправить длинные золотые пряди за ухо, открывая пугающее зрелище. А затем спросить:

— Почему нет?

— Потому что я не хочу, чтобы ты это видел.

— Знаю. — Парис наклонил голову. — Но я не боюсь. Слишком много я повидал за последнее время. Как бы странно это ни звучало, ты здесь мне ближе всех. В любом виде.

Глаза у Таноса заискрились, и весь гнев, исходящий от него, исчез, а в голове Париса прозвучали слова: «Как и ты — мне».

— Танос? — Голос Айседоры звучал робко. Парису даже не пришлось выглядывать из-за плеча Таноса, чтобы понять, что вампиресса по-прежнему сидела в кресле.

— Она была ко мне добра, — заметил он. — Старалась помочь мне всё понять. Тебе стоит с ней поговорить. Она ужасно скучала по тебе. Не знаю, любят ли друг друга такие, как вы, но она однозначно чувствовала грусть и сожаление из-за того, что с тобой случилось.

Танос прикрыл глаза и плотно сжал губы.

— Если ты можешь проявить милосердие ко мне, зная,