учебниках, — то есть 60–75 лет. Конечно, регионы, которые столетиями находились внутри России, адаптируются значительно быстрее. Но не следует забывать, что и внутри постУкраины шли миграционные процессы. В Одессу, например, западенцы начали активно переселяться в конце «нулевых» годов.

Слияние с обществом постУкраины будет очень непростым. Нам предстоит интегрировать миллионы, среди которых тысячи нас искренне ненавидят. Ненависть евронационалистов к России не должна стать причиной ответной ненависти нашего общества ко всем жителям постУкраины, этническим украинцам или украиноязычным. Террористы добиваются именно этого — ненависти между обществом России и обществом постУкраины. Если у них получится, разразятся главные битвы когнитивной войны. Русский национализм — крайне опасное явление, как и любой русский радикализм.

Поэтому для общества России важно сохранить здоровую и гуманистическую позицию, которая базируется на простом принципе: постУкраина — это мы, но в иных политических условиях. «Всего 20 лет жизни без государства, и до чего людей довели» — таково должно быть понимание украинской трагедии у российского обывателя. «Россия — это мы, но с государством» — так должен понимать реальность житель постУкраины. На этой базе возможно вполне гармоничное слияние. И для него есть все предпосылки.

Принцип № 18

Братский и сестринский народы

В разгар Евромайдана активистка Анастасия Дмитрук написала эмоциональный текст «Никогда мы не будем братьями», обращенный к россиянам, русским, советским, российским, «совкам», «сепарам» и прочим, кто против госпереворота. Он стал символом черно-белой картины мира, своеобразным гимном евро национализма. Ключевая мысль «вы — рабы, мы — свободные» обернута в женские образы и украинские метафоры.

«Никогда мы не будем братьями» — действительно яркий эмоциональный аргумент. Однако если рассмотреть эту фразу как незавершенную, многое встанет на свои места.

Полностью она должна звучать так: «Никогда мы не будем братьями, потому что мы — сестры».

В русской мировой и украинской национальной культуре образы и слова, связанные с понятием «Родина», в большей степени ориентированы на женское начало. Родина-мать, Родная земля, Россия-матушка, Ненька Украина и т. д. Отношения гражданина со страной на уровне образов строятся как отношения сына и матери. Мы знаем с детства, что есть два чувства долга — перед матерью и перед Родиной.

Отношения между Россией и Украиной не были братскими с момента разрушения СССР. До тех пор пока сохранялся общий государственный контур, можно было говорить о братских, то есть мужских, отношениях — более рациональных и менее эмоциональных.

После того как рамка общей государственности была разрушена, отношения России и Украины из братских стали сестринскими. Причем они обострены взаимными претензиями в части наследства.

С теми регионами постУкраины, которые окажутся в едином государстве с регионами РФ, нам предстоит налаживать братские отношения. Однако когда интеграция достигнет такого уровня, неизвестно, потому что они более 30 лет являлись сестринскими. А последние восемь лет это были вовсе не отношения, а истерики, проклятия и плевки в борщ.

Конечно, «сестринские» и «братские» отношения — это метафоры. Политические и культурные процессы будут гораздо сложнее. Но на уровне схемы выходом из кризиса должна стать максимальная рационализация. Обществу России и обществу постУкраины предстоит сложная интеграция с последующим слиянием и формированием единого целого. И происходить это будет в условиях когнитивной войны, поэтому российскому обществу, чтобы не украинизироваться, следует помнить: «Никогда мы не будем братьями, потому что мы — сестры».

Российскому обществу предстоит набраться терпения: слияние с обществом постУкраины не пройдет гладко, отдельные персонажи будут ошеломлять и вгонять в стыд. Все годы деградации постУкраины российская сторона сохраняла здравый смысл. Об этом свидетельствуют результаты исследования ВЦИОМа «Украина и украинцы: братья, враги или просто соседи?», которое провели за три месяца до начала СВО — в декабре 2021 года.

Пятьдесят два процента опрошенных считают, что «украинцы — братский народ», 31 % относится к ним нейтрально, а 11 % считают украинский народ враждебно настроенным по отношению к русскому.

Давайте разберемся с этими цифрами: 52 % — большинство, но неуверенное; 31 % — российские обыватели; 11 % — украинофобы, потенциальные кандидаты на украинизацию и получение статуса жертвы когнитивных войн.

Важно понимать динамику: чем острее кризис на постУкраине, тем радикальнее будут настроения в обществе. Часть «хатаскрайников» неизбежно украинизируется.

Если в обществе будет 15–20 % украинизированных носителей ненависти к сестринскому народу, их когнитивная война с остальным обществом неизбежна. Представьте, что каждый пятый вокруг нас не просто считает, что «украинцы зло», но и активно продвигает эту идею, массово рассылая матерные политические картинки и кровожадные ролики. Поверьте, как только каждый пятый россиянин станет неустойчив к когнитивным войнам и потенциально украинизирован, все это прочувствуют. Причем в повседневной жизни — в метро и в такси, на рынке и в офисе, в столовой и на родительском собрании. Соцсети и мессенджеры начнут бурлить, а реальность дополнит их паническими слухами и кровожадными сплетнями.

На уровне поколений ситуация в российском обществе выглядит не сильно позитивно. Так, среди респондентов 18 24 лет «братское» отношение только у 32 %. Нейтралов более 60 %, но зато настроенных враждебно всего 1 %. Мы видим, что молодежь заняла «хатаскрайную» позицию, потому что для нее Украина всегда воспринималась заграницей, а украинское общество — чужим. Представители этого поколения были детьми, когда в Киеве произошел госпереворот-2014. Они лишены советских идеологем и стереотипов, всю сознательную жизнь видели гражданскую войну на территории Украины. Им нужно самим себе ответить на вопрос «А что это было?». Но главное — этому поколению и предстоит то самое слияние с обществом постУкраины. Следовательно, несмотря на «нейтральность», придется вырабатывать собственную позицию. От нее и будет зависеть глубина украинизации России.

Самый неприятный эффект — если между наиболее молодыми поколениями общества России и общества постУкраины родится взаимная ненависть. Внушает надежду тот факт, что по мере взросления растет гуманистическое русское отношение к украинскому народу: 43 % поколения 24-35-летних придерживается братских и 42 % — нейтральных взглядов. Однако потенциальных украинофобов и «взрослых подростков»/«малолетних дебилов»© уже 9 %. А в поколении 60+ целых 16 % стоят на враждебных позициях, правда, при 61 % — на братских.

Очевидно, что чем более политизировано поколение, тем сильнее оно расколото. Следовательно, юное поколение этот процесс тоже не минует. В интересах внутреннего миропорядка России сделать так, чтобы самоопределение прошло максимально неконфликтно.

К Украине как к государству отношение значительно хуже, чем к народу: 12 % видят в Украине источник угроз для России; 9 % считают ее враждебной страной, 29 % братской, а 26 % — просто соседом. Еще 12 % смотрят на Украину как на дружественное государство.

Здесь налицо раскол общества на три