внутри союзного центра между Горбачевым и ГКЧП, так и внутри Москвы между союзным центром и Ельциным как главой РСФСР.

В этот момент «вторая» республика наносит удар в спину союзному центру, который становится смертельным для всей страны. Желание избавиться от контроля объединило в Раде парт-хозноменклатуру с диссидентами и «руховцами»: 24 августа 1991 года они приняли Акт о независимости Украины, который делает дальнейшую жизнь Союза невозможной.

В пропаганде любят объяснять украинскую и иные постсоветские «незалежности» как продолжение аналогичных процессов, запущенных в России принятием 12 июня 1990 года декларации о суверенитете.

Однако дьявол кроется в деталях. Декларации о суверенитете — это правовые акты, создавшие ситуацию двоевластия. В 1990 году свои декларации о суверенитете приняли Узбекистан (20 июня), Молдавия (23 июня), Украина (16 июля), Белоруссия (27 июля) и многие другие. Последними это сделали Казахстан (25 октября) и Киргизия (15 декабря).

Однако декларация на то и декларация, что декларирует. Понять смысл ее принятия можно, лишь вспомнив интриги внутренней политики в СССР того времени. Михаил Горбачев в ходе кризиса партийной власти решил создать власть президентскую. Для легитимизации выбрали сложную схему: президента должен выбрать Съезд народных депутатов СССР — новый парламент. По задумке реформаторов, Съезд выберет президента СССР, а затем превратится в имитационный орган власти, где в прямом эфире демонстрируют гласность, демократизацию и ускорение.

Другим политическим игрокам была понятна игра Горбачева, и они включили свою контригру. Одновременно с постом президента СССР планировали перезаключить союзный договор. В обновленном СССР отказались участвовать Прибалтийские республики, под вопросом оказались Грузия, Армения и Молдавия. Декларации о государственном суверенитете явились знаками новому союзному центру, что нужно заново договариваться.

Кстати, аналогичные декларации приняли и автономии внутри СССР, тоже в 1990 году. Первой это сделала Северная Осетия — 20 июля, а затем документы посыпались как из рога изобилия: Карелия — 9 августа, Удмуртия — 20 сентября, Бурятия — 8 октября. В Татарстане пошли дальше всех и после краха СССР, в начале 1992 года, провели собственный референдум о независимости.

Подчиняться лично Горбачеву, как раньше Политбюро, никто просто так не собирался. Должен быть заключен новый договор — сначала внутри элит, затем превращаемый в законы обновленного Союза. Декларации о суверенитете являлись политическими документами, ослабляющими союзный центр, но не уничтожающими его. Если вчитаться в текст декларации каждой республики, там четко прописана воля заключить новый союзный договор. За Союз на референдуме высказалось большинство граждан. На этих позициях стояло большинство народных депутатов Съезда. Казалось бы, все необходимые условия соблюдены.

В таком состоянии СССР просуществовал год, за который Горбачев показал, что остался партийным секретарем, а не главой государства. Сплошная демагогия на фоне разваливающейся на куски экономики и политические дебаты вместо управленческих решений. В результате уничтожалась экономическая вертикаль власти, потому что ее мозг — Совет министров СССР — превращался в учреждение без полномочий.

На этом фоне местные и республиканские власти выглядели гораздо более адекватными, потому что занимались насущными вопросами. ГКЧП был последней попыткой сохранить союзные вертикали власти. Форма захвата власти предполагала, что политическая и экономическая системы снова перейдут к коллективному управлению. Вместо Политбюро будет Комитет, где назначат ответственных за министерства, отрасли и направления. На уровне схемы ГКЧП — одна из наиболее устойчивых управленческих форм — аналог совета директоров.

За пределами Москвы внимательно следили за борьбой за власть между ГКЧП и Горбачевым. Местным элитам было все равно, с кем заключать обновленный договор.

Почему и как провалился ГКЧП — тема для отдельного разговора. В нашем случае важна роль украинских национальных элит в этом кризисе. Не успели высохнуть чернила на ордерах об аресте членов ГКЧП, как Верховная рада приняла акт о «незалежности».

Акт не декларация, он подразумевает совершенное действие.

Советский Союз был жив до 24 августа 1991 года, хотя и переживал глубокий кризис. Отпадение Прибалтики, Закавказья и Молдавии не затрагивало союзное ядро. Односторонний же выход второй по значимости республики сделал крах Советского Союза неминуемым.

Вслед за Украиной аналогичные действия стали совершать все республики. В Москве президент РСФСР Ельцин одновременно победил ГКЧП и крайне ослабил президента СССР Горбачева.

Украинские элитарии воспользовались возможностью внезапного предательства. Нельзя сказать, что акт о «незалежности» принимали легко. Представители партийной вертикали понимали, что вместе с центром и партией теряют политическую власть. Однако им предложили сделку: пост главы «незалежной» Украины отдавали партноменклатурной элите в лице секретаря ЦК Компартии Украины по идеологии Леонида Кравчука. Так Рада, которая недавно была коммунистической и стояла на союзных позициях, повернулась на 180 градусов. Еще вчера народные депутаты агитировали своих избирателей за обновленный Союз, а сегодня под покровом ночи приняли акт, в котором черным по белому написано: «на территории Украины имеют силу исключительно Конституция и законы Украины».

В основе политической системы Украины изначально лежало политическое предательство. Секретарь ЦК КПУ Леонид Кравчук и еще 400 коммунистов первым делом ликвидировали связь с союзным центром, вторым — запретили свою же партию.

Фактически 24 августа 1991 года произошел «нулевой» Майдан — первый госпереворот, в основе которого лежало предательство. Однако новые элиты Украины имели сообщников в лице начальников таких же «незалежных» республик и Ельцина, торпедирующего Горбачева в Москве.

Началась новая «незалежная» политика на фоне глубокого очарования позднесоветского общества США и Западом.

Принцип № 21

Моральный крах постсоветского человека

Советское общество накануне краха было очаровано западным образом жизни. И дело не только в широком ассортименте потребительских товаров. Некий обобщенный Запад воспринимался как потерянный рай: там настоящая жизнь, полная красок, а здесь — унылый серый «совок». Настоящая свобода не у нас — в России даже картофель в мундире.

Отдельно формировался образ Америки как заокеанской Атлантиды, где уж точно царство свободы и потребления. Очарованность часто переходила в преклонение. За товары с лейблом «мэйд ин ЮЭсЭй» обыватели были готовы отваливать тройную цену.

Как только началась эпоха видеомагнитофонов, часть советского общества буквально засосало в этот виртуальный мир. Десятки человек, сидя в душном помещении, смотрят на небольшом телевизоре не самый лучший голливудский фильм с отвратной картинкой и гнусавым переводом.

Для кого-то идеей фикс стало получить гринкарту и быстро свалить в Штаты. Кто-то искал себе мужа/жену-еврейку, чтобы репатриироваться в Израиль. В Одессе мне рассказывали, что была целая индустрия по эмиграции гоев в Израиль с помощью фиктивных браков.

Значительная часть советского общества была очарована Западом как земным раем, а еще одна часть мечтала эмигрировать и пафосно, на публику ненавидела «эту страну». Таких было меньшинство, но это то самое