– Ты очень темпераментный, – уточнила я. – А я могу бросить все на полпути. Мы были обречены с самого начала.

– Сколько лет ты жила с Джексоном, зная, что не хочешь выходить за него?

– Очень много, – со стыдом призналась я.

Томас несколько секунд молча смотрел на меня, словно анализируя. Мне это совершенно не нравилось. Я предпочитала сама управлять ситуацией.

– Ты напугана, – мягко, понимающе произнес он.

– А ты разве нет? – Я подняла взгляд и встретилась с его чудесными ореховыми глазами.

Он нагнулся и поцеловал уголок моих губ, задержавшись на несколько секунд, чтобы насладиться моментом.

– Чего ты боишься? – прошептал Томас, беря меня за локти.

– Хочешь правду?

Он кивнул, закрыл глаза и провел носом по моему подбородку.

– Через несколько дней ты увидишься с Камиллой и вновь окажешься с разбитым сердцем. Мне это совсем не понравится, как и другим твоим подчиненным.

– Ты считаешь, что я снова буду страдать и разносить всех в пух и прах как ненормальный?

– Да.

– Ты ошибаешься. Не стану врать. Весело не будет. Особой радости не предвидится. Но… не знаю. Теперь все кажется не таким безнадежным, как раньше. – Томас сцепил наши ладони в замок, пожимая мою руку. Он выглядел таким счастливым из-за того, что произнес все это вслух. Казалось, он совершенно не нервничает и не боится. – И ты права. Нам нужно сосредоточиться и выполнить задание, чтобы уберечь Трэва от беды. Может, к тому времени ты перестанешь сомневаться, что сможешь преуспеть и в работе, и в отношениях, а как только наша совесть будет чиста, ты решишь, пойдешь на свидание или нет.

Я нахмурилась. Томас усмехнулся, прикасаясь большим пальцем к моему подбородку:

– И что теперь?

– Не знаю. Что-то не так. Ты слишком позитивно настроен.

– Поговори с Вэл. Спроси ее, вру ли я.

– Ее детектор так не работает.

– Еще как работает. Спроси.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Томас прижал большой палец к моим губам:

– Спроси ее.

– Ладно. – Я отстранилась. – Хорошего дня, сэр.

– Не называй меня «сэр». До церемонии тебе нужно от этого отучиться.

– Агент Мэддокс, – сказала я, быстро выходя из его кабинета.

– И это мне тоже не нравится! – крикнул мне вслед Томас.

На моем лице расплылась широченная улыбка. Я мимолетом глянула на Констанцию – она тоже улыбалась.

Вэл поднесла к губам бокал вина. В темно-серых домашних штанах и бледно-голубой футболке с надписью: «Патриархат себя не трахнет», она лежала на моем диване, вытянув ноги.

– Прошло уже больше трех недель, – заявила Вэл, погрузившись в свои мысли так глубоко, как позволяло ее одурманенное вином сознание.

Между пальцами, словно оружие, она зажала штопор, а ноги скрестила, как настоящая леди.

– К чему ты клонишь?

– Просто он такой… Не хочу говорить, что он влюблен. Это преждевременно. Но он такой… влюбленный.

– Ты сама себе противоречишь.

– А как насчет тебя?

– Он мне нравится, – призналась я после небольшой паузы. – Очень.

Что толку обманывать Вэл?

– Ну и каково это – испытывать влечение к Мэддоксу? Я уже так давно его ненавижу, что мне это чувство неведомо. В моих глазах он и не человек вовсе.

– Может, как раз это мне и нравится.

– Врешь.

– В смысле, человеческое тоже в нем есть, и мне нравится, что он открывается лишь мне. Словно это наш секрет – что-то исключительно для меня.

Вэл поболтала вино в бокале, а потом, запрокинув голову, допила остаток.

– Ой, будь осторожна. Ты словно только жаждешь победы, солнце.

– Ты права. Беру свои слова обратно.

– Что ж, на этой мрачной ноте вино иссякло, как и я.

– Чувствую, что меня использовали.

– Но тебе же понравилось. – Вэл подмигнула. – Увидимся утром.

– Проводить тебя?

– Я живу в соседнем доме. – Вэл неодобрительно посмотрела на меня, но в пьяном виде ей не удавалось выглядеть устрашающей.

– Каково это – жить в одном доме с Сойером?

– Раньше мне нравилось. – Она подняла пустую бутылку и отнесла на столешницу. – Но продлилось это не долго. Теперь я просто его игнорирую.

– Почему все его так ненавидят?

– Сама поймешь.

– И почему это такой секрет? – Я нахмурилась. – Почему ты не можешь просто все мне рассказать?

– Поверь мне. Недостаточно просто услышать, что он ублюдок. Нужно испытать это на собственной шкуре.

Я пожала плечами:

– А Маркс? Разве он не здесь живет?

– Нет, в центре.

– Даже не знаю, что о нем думать. – Я поднялась. – Кажется, он меня ненавидит.

– Между Марксом и Мэддоксом крепкая мужская дружба. Без преувеличений.

Для девушки, выдувшей полторы бутылки вина, Вэл двигалась с невероятной грацией.

Я засмеялась:

– Все, я спать.

– Давай. Спокойно ночи, «чииз» с буквы «Л».

Вэл вышла из квартиры, и я услышала, как звякнул лифт.

Заранее переодевшись, я плюхнулась на матрас и уткнулась лицом в желто-серый плед. Раздался тихий стук в дверь, и я встрепенулась. Сначала я решила, что пришли к соседям, но потом стук стал громче.

– Вэл! – позвала я, злясь, что снова приходится вставать.

Я пересекла кухню и гостиную, чтобы открыть дверь.

– Можно было просто остаться… – Я осеклась, увидев на пороге Джексона, совершенно несчастного и вдрызг пьяного.

– Лииз.

– Бог ты мой, Джексон! Что ты здесь делаешь?

– Я пошел в бар «Лучший стрелок», как ты советовала. Напился. В этом городе женщины очень… – он прищурился, – очень горячие. – При этих словах он совсем поник. – Мне стало еще тоскливее… из-за тебя, – заныл он, проходя мимо меня в гостиную.

Я напряглась всем телом. Джексон принадлежал минувшей жизни, и меня бесило его вторжение в квартиру, где ему совсем не место.

– Тебе здесь делать нечего, – заявила я.

– Я ничего не хочу делать без тебя, – заплетающимся языком проговорил он. – Хочу исследовать Сан-Диего вместе с тобой. Может, если… если я тоже переведусь сюда…

– Джексон, ты пьян. Ты и так почти не слушаешь меня, когда трезв. Я вызову тебе такси.