— Так ты укладывайся, перевертыш, — ответил ему Крис. — Мы о госте и с кудесницей можем позаботиться. Доверь нам приятную работу.

У Лю еще было в запасе немного времени, поэтому он не спешил. Пленник смотрел теперь только ему в глаза, будто загипнотизированный, и нервно подрагивал.

— Чтобы скрасить унылое ожидание неизбежного, давайте я прочитаю вам лекцию о пытках, — монотонно затянул Крис. — Человек иногда сам себя удивляет и способен сопротивляться почти любой боли. Единственный способ добиться результата — сначала сломать тягу к сопротивлению, то есть волю. Поэтому жертву необязательно сразу кромсать на куски. Лучше всего доставить долгосрочное мучение — например, подвесить так, чтобы у него сухожилия перекручивались, или содрать кожу… с пальца. Или… ну ладно, Нанья, уговорила, качественные ожоги работают прекрасно.

После этих слов светящийся желтый шар над ладонью Наньи еще немного увеличился, словно обрадовался, что его в лекции упомянули. Отрава же, открыв рот, вылупилась на Кристофера. Неужели кровопийц в самом деле обучают основам пыткологии, как грамоте?

— Какую еще волю ты собрался ему ломать? — Лю повернулся к нему. — Ты же чуешь, что он уже обмочился?

— Э-э-х! Я надеялся, что ты не заметишь! — Кристофер произнес это с самой ярко выраженной интонацией разочарования, на какую только был способен. Отраве осталось только пожалеть, что первая его очевидная реакция случилась именно по такому поводу.

— Я… я… все расскажу… сам расскажу… — сообразил пленник.

Нанья сжала пальцы, заставив шар схлопнуться. Кристофер обиженно поджал губы, но Лю вряд ли был заинтересован в так необходимых кровопийцам развлечениях, поэтому поторопил:

— Так рассказывай! Чего ждешь? Когда не только обмочишься?

Тот затряс головой, пытаясь привести мысли в порядок, и затараторил:

— Я… в страже городской работаю… Просто ухватился за возможность подзаработать! Я же не знал, что все так… ну…

— Вот поэтому в охрану нельзя брать возвращенцев! — Лю не сдержал негодования.

— А… как же нас не брать, если перевертыши на восходе ночной звезды спать должны? Кто-то ведь должен их разбудить в случае опасности, вот мы и… А если бы нас не брали, то вы бы сами за этот час полгорода…

— Ближе к делу! — рявкнул Лю, который очень не любил, когда обсуждают единственный недостаток перевертышей.

— Так вот… Я за неделю до вашего прихода письмо получил… и десять монет к нему… Я должен был отслеживать, когда в Золотой Краб явится Лю из столичных с молодой возвращенкой из тихореченских… А потом сообщить об этом и следить, чтобы не ушли… И обещали мешок золота, если все сделаю правильно…

— Кому сообщить?!

— В… в Столицу… Возвращенцу Лучу из столичных…

— Какому еще, к темному хряку, Лучу?! — разозлился Лю и подскочил на ноги.

Но и ему, и остальным было ясно, что пленник не врет. Вряд ли заказчик открыл бы ему настоящее имя. Он просто подкупил по одному стражнику во всех городах этого направления, тем самым избавив себя от необходимости ставить свечки, раз уже стало понятно, что Отрава каким-то образом научилась от них избавляться. И в каждой же страже найдутся такие отщепенцы, которых, в отличие от перевертышей, легко подкупить и избавиться от лишних вопросов. Его сбивчивый рассказ подтверждал версию о Великом Кудеснике, но не служил прямым доказательством. А настроение Лю уже заметно ухудшалось — ему пора отправляться спать, пока он им всем тут кровопролитное представление не устроил!

Кристофер предложил:

— Теперь одному из нас надо отправиться в отделение связи и написать письмо этому Лучу: якобы вы с Отравой ушли на север, к примеру. Сбить со следа.

— Отлично придумано! — согласилась Нанья.

— Раз я такой молодец, — почти жалобно попросил Крис, — то можно я его хотя бы убью?

Лю коротко пожал плечами и направился к костру, чтобы улечься спать. Этим он, очевидно, дал разрешение на что угодно, но Отрава не могла промолчать:

— Зачем убивать? Ведь он все рассказал!

К ней подошла Нанья и потянула за руку:

— Мы не можем его отпустить — он нас сдаст. И к тому же помни, что парнишка сам ввязался в неприятности. Пойдем, ядовитая моя, не смотри.

Но Отрава выдернула руку и осталась на месте. Возможно, ей пора взрослеть. Возможно, ей пора собственными глазами увидеть, каковы на самом деле те, кого она называет друзьями!

Кристофер почти улыбался. Он рванул пленника вверх, обнял, прижимая к себе дергающееся от страха и крика тело, как любовника. Одной рукой зажал тому рот, вынуждая просто мычать в его ладонь. Против такой силы возвращенец ничего не мог поделать. Кровопийца заметил ее взгляд, на секунду замер, а потом, так и не прерывая зрительного контакта, вцепился клыками жертве в шею. Отрава смотрела в его глаза и глохла от собственных мыслей.

Кристофер ни на секунду взгляда не отвел. Даже тогда, когда жертва перестала дергаться. Даже тогда, когда откидывал бездыханное тело в сторону и вытирал рот. Взгляд сама Отрава и отвела, вынужденная упасть на колени от накатившей тошноты. Убийство само по себе отвратительно. Но убийство с помощью вот такого каннибализма — вообще за гранью восприятия. Но тошнило Отраву по другой причине: от воспоминания, как она сама когда-то подставила Крису свою шею, или — еще хуже — как она своими губами совсем недавно касалась этого самого рта!

Конечно, она дернулась, когда Крис подошел к ней и остановился рядом. Напомнила себе, что они на одной стороне, но никак не могла себя заставить поднять голову.

— Отрава, пойми только одну вещь — мне принимать вас такими, какие вы есть, не менее сложно. Но я очень стараюсь. Теперь твоя очередь постараться.

Немного придя в себя, Отрава поднялась на трясущихся ногах и направилась к остальным. Для отдыха у них оставалось не больше двух часов. Она не посмотрела на труп, который, по всей видимости, никого больше не интересовал. Но уснуть так и не смогла.

На корабль они успели до восхода солнца. Нанья забежала в отделение связи с заранее написанным письмом и оплатила почтовика до Столицы, потом они чинно вышли за городские ворота, чтобы «отправиться на север». И затем, уже бегом, добирались до указанного места на берегу, где их ждала лодка. Капитан торгового судна, урожденный правоморец, проблем с местными законниками иметь не хотел, но и патриотической преданности не испытывал. Потому был не прочь подзаработать, но без риска лишиться торговой лицензии.

Капитан, пожилой возвращенец, отличался невероятно веселым и общительным нравом. Он тут же встретил гостей на палубе и лично сопроводил их в каюту — мизерную комнатушку с матрасами на полу. Четверым в ней даже впритык спать будет тесно, но никто и не думал жаловаться. Команда моряков слушалась его беспрекословно, и даже это не удивляло — капитан за короткое время трижды повторил, что способен найти общий язык буквально с любым человеком. И для этого не надо строить из себя морского волка или сурового палача. Этому легко верилось, потому что он точно умел располагать к себе.