«Тогда кто же, дьявол его раздери, в похороненном скафандре?» Но через миг, мысленно пересмотрев присланные Нюхачом голограммы, Сильвер вдруг понял, что с равным успехом скафандр может быть вовсе пуст. Броня достаточно прочна и жестка, чтобы сохранять первоначальную форму независимо от присутствия внутри владельца, живого или мёртвого. Жуткий труп, столь живо рисовавшийся его воображению, совершил нечто вроде квантового скачка, покинув пределы скафандра. К чему пускаться во все тяжкие, добираясь сюда, чтобы запрятать пустой скафандр? Гарри без особых усилий мог предложить несколько причин, тем более, что этот скафандр так легко узнать. Жуткий труп, в существовании которого Гарри до сих пор не усомнился ни разу, рассеялся, как туман на рассвете.

Тут Гарри смутно осознал, что пара офицеров ВКФ, стоящих рядом, таращатся на него – должно быть, опасаясь, что захмелевший штатский того и гляди устроит сцену. Но Гарри было наплевать и на них, и на всех прочих. Она жива. Она жива! Удушающая скорлупа леденящей скорби, уже закостеневшей и твёрдой, как броня, разлетелась вдребезги за единый миг. Так на его родной планете проклюнувшиеся по весне почки вдруг искупают все снега и метели долгой зимы.

Гарри ума не мог приложить, стоит ли открыто узнавать Бекки, а если да, то каким именем её называть. Другая женщина только что назвала её Жозефиной. Она живёт новой жизнью, иной жизнью, уже пять лет, и Гарри может навлечь на неё беду. К счастью, затеянная комендантом церемония всё продолжалась, обе стороны бубнили друг другу свои спичи, оттягивая момент, когда надо будет что-либо предпринимать.

Один из стоявших рядом военнослужащих заметил, что Гарри как-то не по себе, отнёс его расстройство на счёт императора и подобрался чуть ближе, чтобы заговорщицким шёпотом полюбопытствовать:

– Недолюбливаете имперскую аристократию?

– Есть маленько.

Больше вынести Сильвер не мог. Боясь не сдержаться, боясь даже бросить на Бекки прощальный взгляд, он потихоньку ускользнул с приёма.

Прошло добрых пару часов, прежде чем Гарри выпал случай переговорить с женщиной, у него на глазах восставшей из мёртвых. Он бы предпочёл, чтобы первая за многие годы встреча состоялась вдали от чужих глаз и ушей – ну, хотя бы на борту «Волшебницы». Но вокруг корабля шныряло столько техников, что рассчитывать там на уединение нечего было и думать.

Он немного посидел у себя в комнате, подумав, что Бекки отправится искать его, как только выпадет возможность. Впрочем, может и не отправиться. А может, так поступить ей препятствуют какие-то обстоятельства.

Ладно, если она вдруг попытается найти его и не застанет в комнате, уж Бекки-то знает, куда надо заглянуть затем. И вообще, она с равным успехом первым делом заглянёт именно туда.

В окончательно открытом для публики клубе ещё попадались на глаза следы прошедшей церемонии. Гарри устроился в своеобразной кабинке на краю лесной полянки, откуда сквозь виртуальные стволы и ветви открывался вид на почти пустующую посадочную площадку – самый настоящий, сквозь статглас. Бар снова обслуживал клиентуру по полной программе, и вообще, всё пришло в норму – по здешним стандартам, разумеется. Окнам позволили снова стать окнами.

На посадочной площадке, представляющей собой пять-шесть гектаров выровненного, выглаженного каменисто-гравийного покрытия, в данный момент виднелись лишь три одиноких корабля: эсминец Марута, до сих пор проверявшийся и заправлявшийся после успешной перестрелки, «Волшебница» Гарри да новоприбывшая императорская «Галактика». «Галактику», стоящую ближе всех к воротам ангара, всё ещё связывала с одним из порталов эвакуационная труба. Оба патрульных катера, видимо, улетели в дозор.

Отгородив один конец огромного простаивающего впустую подземного ангара, ремонтники со своими машинами устроили практически строительную верфь в миниатюре. Оставшийся на поверхности второй эсминец капитана Марута больше не походил на корабль: его разбирали и растаскивали по винтику, пока на его месте не осталась лишь груда никуда не годного металлолома.

Вскоре, следуя по ранее предсказанному Сильвером маршруту, в бар явилась искавшая его Бекки. В то самое помещение, где проводилась церемония приветствия. Никто пока не потрудился снять украсившие его стяги. Всё та же воодушевляющая музыка по-прежнему звучала приглушённым фоном, словно не в силах решить, превращаться ей в мелодию или нет.

В данный момент, всё заведение было предоставлено им двоим в полновластное распоряжение; все остальные хлопотали, с головой уйдя во все свои важные дела.

Бекки уже успела сменить парадное платье, в котором показалась в императорской свите, на комбинезон Военно-космического флота, – видимо, позаимствованный у кого-то и пока напрочь лишённый каких-либо знаков отличия.

– Я пошла сюда чуть ли первым делом, – с невинным видом пояснила она. Если бы здесь ей не повезло, Бекки, конечно, узнала бы номер его комнаты и попытала удачу там. – Не будь тебя здесь, я забежала бы в библиотеку.

– А я и не знал, что здесь есть библиотека. С настоящими книгами?

– Говорят.

– Надо заглянуть. Что будешь пить?

– Шотландское со льдом меня вполне устроит. – Бекки скользнула в кресло таким грациозным движением, что на миг показалось, будто на ней надето вечернее платье.

Подозвав робота-официанта, Гарри заказал шотландское. Как только робот поставил заказ на полированную поверхность чёрного столика, Гарри приподнял бокал в безмолвном тосте.

Отхлебнув, Бекки чуточку поперхнулась.

– Я думал, императорские подданные алкоголь не употребляют, – заметил Гарри.

– Не употребляли… не употребляют. Но только с сегодняшнего для я официально больше не принадлежу к числу императорских подданных.

– Ясно. – Насколько Гарри припоминал, она и раньше спиртным не увлекалась; но сейчас, пропуская глоточек, она как бы демонстрировала всему свету, что её вассальная зависимость от Юлия прошла и забыта.

– Я только что подала в отставку, – выложила Бекки.

– Угу.

– Считается, что так никто не делает, а я всё равно сделала. Чувство хоть куда, – со вздохом заключила Бекки, со второй попытки опорожнив бокал до половины. Потом запрокинула голову и знакомым жестом причесала волосы пятернёй.

– Когда мы были здесь ещё тогда, – промолвил Гарри, – я слышал, как одна из женщин называла тебя Жозефиной.

– А-а, ага. Вливаясь в общину, полагается отказаться от мирского имени и принять новое, а они почему-то обожают давать это имечко. Когда я только поступила, там было не меньше четырёх других Жозефин. Теперь я… была последней.

– А что стряслось с остальными?

– Отвалили ещё раньше моего. Как и множество других.

– Значит, с Жозефинами покончено. Ясненько. Вы все были его жёнами?

– Нет. Не все. Имелась градация на жён и наложниц. Это долгая история, – во время разговора Бекки бездумно накручивала на палец прядь волос, ставших длиннее, чем помнилось Гарри, да вдобавок завитых кудряшками.