Лениво перекликались солдаты, делая во дворе какую-то работу, брехала деревенская собака, шаркали чьи-то шаги.

Подойдя к дверям кладовки, Волков прислушался: тихо. Неужели его не охраняют? Сколько прошло времени из отведенных немцами двух часов — минут пятнадцать или больше? Капитан просто физически ощущал бег времени.

Между неплотно закрытой дверью и косяком оставалась узкая щель. Приникнув к ней глазом, Антон увидел своего стража — тот стоял у окна, выходившего на церковь, и разглядывал в маленькое зеркальце прыщ на подбородке. Солдат был молодой, белобрысый, с тонкой шеей, уже успевшей покрыться красноватым загаром. Пользуясь тем, что его никто не видит, он поставил карабин, прислонив его стволом к подоконнику, и, повернувшись к окну спиной, чтобы свет падал на зеркало, заинтересованно занимался своей внешностью.

Бесшумно отойдя от двери, Волков начал методично осматривать кладовку: поочередно открыл все шкафы и тихо переворошил, стараясь не шуметь, хлам, сваленный по углам. В шкафах оказались пачки пыльных бумаг, аккуратно перевязанные бечевками, а в куче хлама не нашлось ничего подходящего, чтобы просунуть в щель и попытаться изнутри сбросить крючок.

Вздохнув, Антон на несколько секунд прикрыл глаза, мысленно восстанавливая в памяти свой путь в классную комнату на втором этаже. Где здесь подвал?

В голову лезла всякая чепуха, но он постарался отогнать посторонние мысли, уровнять дыхание и успокоиться. Потом вновь подойдя к двери, несколько минут напряженно прислушивался, наблюдая в щель за стоявшим у окна солдатом. Наконец, решившись, капитан поднял руку и постучал костяшками пальцев по филенке…

* * *

Несмотря на пасмурный день, в автомобиле было душно, поэтому Гельмут опустил стекло. Но тут же в салон начала просачиваться вездесущая русская пыль. Откуда бы ей взяться — недавно шли дожди, выпадают обильные росы, а пыль на дороге все равно не исчезает. Пришлось закрыть окно. Пыли Гельмут предпочел духоту.

Шель сидел рядом с водителем и с любопытством осматривал окрестности. Сзади, полуприкрыв глаза, качались на сиденье автомобиля два эсэсовца из приданного его команде взвода ваффен-СС — армейских частей СС. Положив на колени автоматы, они старались не мешать штурмбаннфюреру.

Следом за их машиной пылил бронетранспортер с солдатами — штурмбаннфюрер не любил попусту рисковать, — а впереди мчались два мотоциклиста.

Получив сообщение из деревни Погосты, Гельмут испытал чувство удовлетворения — наконец-то! Он почти не сомневался, что хотя бы один из троих задержанных окажется связан с разыскиваемыми. Двоих русских поймали утром на дороге, а один сам пришел в деревню и спрашивал местного большевика. Этот, по всей вероятности, представляет собой наиболее перспективный материал для работы. Хотя кто может заранее все предугадать? Связанным с парашютистами могут оказаться все трое, и каждый из них может не иметь к ним никакого отношения. Но предчувствия редко обманывали Гельмута, а сейчас он предчувствовал долгожданную удачу.

Его идея направить в каждую часть, расположенную на границе блокированного района, сотрудников контрразведывательных и полицейских органов, сначала не получившая у оберста Хахта отклика, все же доказывала свою целесообразность.

— Зачем вам это? — брезгливо оттопырив губу, допытывался штабист. — Уставы не предусматривают…

— Осмелюсь вас перебить, герр оберст, — вежливо, но твердо ответил ему тогда Шель. И, не обращая внимания на недовольную гримасу Хахта, продолжал: — Сейчас не время и не место ссылаться на уставы. У нас в тылу находится хорошо подготовленная разведгруппа специального назначения, заброшенная сюда противником. Необходимо знать ее задание, что предполагает обязательный захват хотя бы одного из парашютистов живым. Согласен, что для тех частей, которые дислоцируются по периметру района блокирования, не предусмотрены контрразведывательные подразделения и тем более приданные полицейские силы. Это даже не предусмотрено для тех населенных пунктов, где они дислоцированы. Однако офицеры вермахта не обучены ряду специальных приемов выявления врага, а мы не имеем права его упустить. К тому же потребуется не так много офицеров СС и полиции или абвера…

И вот его настойчивость принесла первые плоды. Интересно, куда поехал унтерштурмфюрер Рашке? В сообщении передали, что отправились за остальными интересующими Шеля «предметами». Неужели удалось напасть на след всей русской группы?

Штурмбаннфюрер не был суеверным, но ему захотелось постучать по дереву, чтобы не сглазить удачу. Кстати, на его специальной карте отмечена церковь в Погостах. Надо и ее осмотреть — вдруг удача пришла не одна? Но лучше сейчас об этом не думать, пусть неожиданность будет приятной, ведь радости так редки, особенно в этой варварской стране, где даже нельзя опустить стекло автомобиля, не рискуя, что у тебя на зубах захрустит песок, а мундир потом придется долго чистить от въевшейся пыли.

Итак, с чего начать по приезде? Церковь не уйдет, ее можно осмотреть позже, а вот задержанные… Но с кого из них начать — с захваченных патрулем на дороге или с пришедшего в деревню? Или подождать возвращения Рашке, отправившегося на охоту за русскими разведчиками, а потом уже решить?

Почему здешние дороги столь отвратительны? Нельзя выжать из машины приличную скорость. Водитель держит руль напряженно, боясь засесть на каком-нибудь ухабе, но природа красива, дика и красива — густые непроходимые леса, в которых следует организовать вырубки и вывозить в Германию ценную древесину; широкие плодородные, но дурно обработанные поля; заливные луга, тихие реки, полные рыбы. Богатая земля! Отныне принадлежащая Германии, потому что там, где ступил ногой немецкий солдат, все навеки принадлежит Германии…

Стоит подумать и о том, как он будет допрашивать русского разведчика. Шель никогда не считал противника недоумком и предпочитал тщательно готовиться к поединку, пусть даже такой поединок будет неравным: как же иначе — ведь русский взят в плен! Не исключено, что придется столкнуться с фанатиком, который начнет упорно молчать в ответ на все вопросы. Это самый неприятный вариант.

Лучше иметь дело со здравомыслящим профессионалом, понимающим свое положение и готовым в разумных пределах к определенному сотрудничеству с другим профессионалом. Если хотите, называйте это торговлей, некоей сделкой, в результате которой каждый получает свое: один — нужные сведения, а другой — не менее нужную жизнь или твердые гарантии ее сохранения. А кто откажется от жизни?

Далеко идущих планов Гельмут не строил — зачем тешиться пустыми иллюзиями, достаточно решить сегодняшнюю задачу и вернуться к своим делам, заняться наконец-то духовными ценностями откатывающегося все дальше на Восток русского колосса на глиняных ногах. Да и стоит ли забивать себе голову? Впереди Минск, потом будет Смоленск, а за ним — Москва! Предстоит большая работа в библиотеках и музеях, церквях и архивах. Но сначала он покажет армейским снобам, на что способны люди в черных мундирах! Пусть спесивый генерал Тровиц подавится русской группой специального назначения, пусть проглотит ее, поднесенную ему на блюде штурмбаннфюрером Шелем, разгадавшим все загадки, сорвавшим покровы со всех тайн, проникшим в сокровенные замыслы врага. Пусть проглотит и более не мешает Гельмуту заниматься своим делом.