— Вот, я же говорю — что Браун, что Спэрроу без своих связей — пустое место.

— Точно-точно.

Меня всю трясло. Хотелось открыть дверь, выйти и посмотреть им в глаза. Останавливала собственная нагота.

Интересно, кто глупее будет выглядеть — они с вытаращенными глазами или я голышом?

В уборную ввалилась еще группа девушек. Судя по разговору и внешнему виду — иностранные туристки. Они что-то шумно обсуждали и жестикулировали, бесцеремонно оттеснив от зеркала Хоуп и Ирэну. Тем ничего не оставалось, как, вскинув в презрении подбородки, покинуть помещение.

Я тоже ненадолго тут задержалась. Злости было столько, что превращение произошло в считаные мгновения. Я даже успела спикировать в открывающийся дверной проем прежде иностранок, устремившись вверх по улице.

Хотите услышать о моем гениальном плане?

Он состоял в том, чтобы вернуться домой. Да, знаю, в человеческом виде в Спэрроу-хилл не пробраться, поэтому оставалась моя вторая ипостась. Засечь меня с помощью магии в воробьином виде невозможно, а форточка в мансарду сделана так, что ее вполне можно открыть маленькой птичке. Переночую в своей комнате, а утром оденусь и уйду раньше, чем все проснутся. Хорошо, что у нас с мамой один размер обуви, и у меня есть позапрошлогоднее драповое пальто, пускай совершенно не модное.

Поэтому мой путь лежал к Восточному вокзалу, но неожиданно произошло кое-что, заставившее меня полностью переиграть планы на этот вечер.

Несомненно, он считал себя здесь первым красавцем. Молод, силен, чертовски хорош собой. Что еще надо той гордячке, которая, совершенно не обращая на него внимания, спешила по своим делам?! Пора уже с этим что-то делать!

Наперерез кинулась бурая тень, заставляя меня метнуться в сторону. Захлопали крылья, засверкали глазки-бусинки. А ведь я специально сделала круг, по широкой дуге облетая фонтан, где обычно собирались «холостые» воробьи. Кто же знал, что меня угораздит наткнуться на этого активного первогодку, так уверенного в своей неотразимости.

Пришлось присесть на балюстраду. Ухажер приземлился неподалеку. Он вскинул голову, распушил хвост, выгнул грудь колесом и с подпрыгиванием начал нарезать вокруг меня круги.

— Ч-чиим! Ч-чирк-чик ч-чувырк!

«Посмотри же, чувиха! — взывал он. — Как я хорош! Бери меня, я твой!»

Слишком близко приближаться кавалер не рисковал, однако далеко тоже не отлетал. Поглядывал томно, но с опаской. Если воробьиха не в духе, может такую трепку устроить — мало не покажется.

Молодой еще, не обломанный, первое токование будоражит кровь. Обращать на ухажера внимание не стоило ни в коем случае. Я напряженно пыталась придумать, как бы его шугануть, после чего скрыться в неизвестном ему направлении. А то еще, чего доброго, налетят дружки, затеют здесь коллективное ухаживание. Вот тогда мне точно будет не до смеха. Отбиться-то я, скорее всего, отобьюсь — у перевертыша сил поболее, чем у обычного воробья будет. Но чем оно потом обернется! Давненько мне не приходилось есть червячков для восстановления энергии…

В поисках пути к отступлению мой взгляд зацепился за одну знакомую персону. Прогулочным шагом Тэмаки Хиро направлялся в сторону казначейства. Глэмора на нем было больше, чем шоколадного масла на любимом тетушкином бутерброде. Пожалуй, его сейчас и инквизиторы не засекли бы. На Тэмаки навесили отнюдь не самопальное ведьмовское «слепое пятно» — маскировка классом повыше, профессионал из профессионалов ставил. Да только моей ипостаси все одно — никакие отводы глаз на меня сейчас не действовали.

— Чирчиик.

«И куда это мы такие нарядные собрались?» — подумала я вслух.

Принявший сказанное на собственный счет кавалер кинулся ко мне, радостно разинув клюв и растопырив крылья. И он уж точно не ожидал, что благосклонная дама сердца вцепится ему в крыло. Затем крутанется вокруг своей оси, приложит головой прямо о каменную ляжку херувима, что примостился на балконной балясине.

Что вы хотите, долгие годы тренировок по системе, разработанной еще в начале позапрошлого столетия Эмили Спэрроу.

«На последнюю электричку всегда успею», — думала я, не спеша догоняя уходящего Тэмаки Хиро.

Сияние глэмора не давало надолго потерять его из вида.

Понемногу темнеющее небо дождя не предвещало, а вечер только начинался, поэтому народу на улицах было не протолкнуться. Хиро не спешил, но нигде надолго не останавливался. Прогуливался вдоль Мэгпай-стрит, с ленцой разглядывая витрины, иногда на пару мгновений замирая напротив приглянувшейся ему вещи.

Мне было любопытно, каким видят Хиро окружающие. Отбившийся от группы турист? Не спеша возвращающийся домой клерк? Или вовсе богатый бездельник, убивающий вечер? Кто знает, что за образ надел химеромант на Тэмаки. Не подлетишь же, не спросишь у прохожих.

В наступающих сумерках разгорались фонари, а между домами зашнырял пройдоха-ветер. Тем временем Хиро свернул с забитой туристами Мэгпай-стрит в проулок, поплутал дворами и вышел на не менее оживленную площадь Трех фонтанов.

Правда, фонтан здесь был всего один, но его трижды перестраивали, каждый раз меняя скульптурную композицию до неузнаваемости. Именно таким образом бородатый старец, держащий в руках, по противоречивым историческим описаниям, то ли книжку, то ли собственную отрубленную голову, превратился в цветущего мужчину, разрывающего пасть дракону (и чем ему не угодило бедное животное?). Вообще-то, согласно легенде, фонтан воздвигли на месте эшафота, где казнили великомученика Албана, святого покровителя города. В те времена у Церкви с властями были довольно своеобразные отношения — расцвет Инквизиции случился гораздо позже. Вышеупомянутый святой просто попался под горячую руку. К тому же развлечений было не то что сейчас — только казни да ярмарки. Но после того как следом за знаменательным событием, когда святой Албан стал меньше на голову, город пережил эпидемию чумы, три пожара и одно восстание, власти осознали свою неправоту, и эшафот пришлось сровнять с землей. На его месте решили воздвигнуть храм, однако тут очень кстати в ходе строительных работ повредили канализацию. Нечистотами залило полквартала. Это-то и приняли за знак свыше. Потому как храмов в столице хватало, а с фонтанами, на которые как раз пошла мода в те времена, все было хуже некуда. То есть никак. Вот и построили один, чтобы перед соседними державами и их послами не позориться.

Я метнулась в тень ближайшего навеса. Пернатых на площади всегда хватало. Разжиревшие на подачках голуби, высокомерные вороны и конечно же нахальные в своей безнаказанности воробьи. По закону мировой несправедливости Хиро вошел в дверь на противоположной от меня стороне, лететь до которой надо было через весь этот птичий базар.

В такой ситуации без человеческой помощи не обойтись. Я завертела головой. Людей было в достатке. Большинство из них фотографировали друг друга на фоне главной достопримечательности площади. Справа от фонтана молодая женщина вела группу детей детсадовского возраста, выстроенных попарно. Слева, опираясь на палочку, ковылял сухонький старичок, прижимая к груди книгу. Парочка туристов-рассветников, беспрестанно щелкающих (фотоаппаратами, тоже не внушала оптимизма.