Последнее распоряжение относилось к беременной суке фокстерьера, болтавшейся у хозяйки под ногами.

– Признаться, – сказал Мартин, – мы пока еще не решили, щенка какой породы взять, и для начала хотели бы немного осмотреться у вас. Не так ли, Энни?

После этих слов интерес хозяйки к гостям заметно уменьшился.

– Понятно, – протянула она. – Тогда вам лучше прогуляться по питомнику, может, вас кто-то заинтересует.

Она повернулась и пошла вдоль длинного ряда собачьих вольеров, обитатели которых встретили появление гостей отчаянным лаем.

– Хорошее у вас тут место, – начал светский разговор Мартин, – Однако не совсем понятно…

– Неплохое, – сразу откликнулась хозяйка. – Правда, есть небольшие проблемы с водоснабжением, но это, пожалуй, и все. Думаю, все-таки вас заинтересуют скотч-терьеры. Им по шесть месяцев, прививки от чумки сделаны. Кобели по восемь гиней, суки – по семь с половиной. Производитель получил на конкурсе Крафта две медали, а мать была чемпионом Уотмо в Уокерли. Можете взглянуть на родословную, если хотите.

– Очень милые создания, – вступила в разговор Анна.

– Чудесные малыши, – поддержал ее Мартин с подозрительной искренностью в голосе. – Между прочим, в вашей деревне, полагаю…

– А вот эти два щенка – из последнего помета Шейлы. Приучены к дому. Три с половиной гинеи за щенка или шесть за пару. Выгодная покупка, уверяю вас.

– Чрезвычайно выгодная… – механически повторил Мартин. – Я вот все хотел вас спросить – в том старом доме, что в стороне от дороги…

– А это наши денди, о которых я вам говорила, – продолжала описывать достоинства своих собак молодая женщина, намеренно не отвлекаясь на посторонние разговоры. Так что попытка узнать какую-нибудь местную сплетню у хозяйки «Кеннелс» стала казаться Анне все более непростым делом. Да и расследование как таковое все больше представлялось ей нереальным и нелепым, по мере того как они переходили от одного вольера к другому. Через некоторое время, показавшееся Анне вечностью, они достигли-таки конца вольеров, и им осталось осмотреть только одну клетку, которую занимал одинокий рыжий сеттер. У пса был такой печальный вид, что совершенно равнодушная к собакам Анна вдруг почувствовала, как в груди шевельнулось что-то материнское.

– Какой очаровательный кобелек! – воскликнула она. – Только очень грустный…

– Это не наш, – произнесла женщина совершенно иным, ледяным тоном. – Находится здесь на пансионе. Выздоравливает после гастрита. К сожалению, шерсть все еще в плохом состоянии. Через день или два его у нас заберут.

– И далеко повезут беднягу? – спросила Анна, не зная, что еще сказать, и подавляя зевок. Но овладевшая ею скука мгновенно улетучилась, как только она услышала ответ:

– Нет, ехать не нужно. Только дойти до Гранджа.

Очень стараясь говорить спокойно, Анна поинтересовалась:

– В таком случае это собака принадлежит миссис Ховард-Бленкинсоп?

– Да. А вы знаете ее?

– Да… То есть я хотела сказать…

– Полагаю, она скоро придет сюда. Обычно она приходит днем.

Вот это удача! Не понимая, что говорит, Анна воскликнула:

– Правда? Как это мило с ее стороны!

Женщина с удивлением на нее посмотрела.

– Неплохой человек, если разобраться, – заметила она. – И ко всему прочему владелица этого участка земли, который мы арендуем у нее под питомник.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Анна сказала:

– Знаете что? Если не возражаете, я, пожалуй, пойду взгляну еще раз на… хм… шотландцев, – и зашагала в направлении вольера, находившегося ближе ко входу, решив любой ценой оставаться в границах питомника, пока здесь не объявится миссис Ховард-Бленкинсоп. Между тем Мартин оставил женщин, и Анна краем глаза видела, как он «переговаривался» с парочкой юных фокстерьеров, присев на корточки у одной из дальних клеток. Анна мысленно обругала его и тоже приготовилась «беседовать» с собаками хоть до конца дня, если возникнет такая необходимость.

Но ей повезло. Не успела она дойти до клетки со щенками скотч-терьера, как на сцене появилась особа, которая могла быть только миссис Ховард-Бленкинсоп. Эта дама оказалась полной женщиной около сорока лет, ходившей по земле с такой важностью, словно эта самая земля ей принадлежала. Впрочем, в данном случае так и было. Но Анну больше заинтересовало ее лицо, которое показалось ей лицом вполне здравомыслящего человека. И ее одежда отличалась удобством и продуманностью. На ней были простые туфли на низком каблуке, плотные чулки и твидовый костюм с некоторыми современными декоративными элементами. Но все же эта разумная и практичная дама, по мнению Анны, кое в чем ошиблась. Отправляясь навестить одну собаку, она прихватила с собой другую – старого-престарого гончего кобеля. И, похоже, животному, наверняка побывавшему здесь не один раз, это не слишком нравилось, поскольку кобель постоянно скулил и старался укрыться за юбкой своей хозяйки. Это не спасло его от непрестанных наскоков беременной Шейлы, так что разговор между встретившимися у вольера женщинами постоянно прерывался то отчаянным лаем, то отрывистыми командами хозяек, пытавшихся призвать своих питомцев к порядку.

– Добрый день, Мэри, – произнесла миссис Ховард-Бленкинсоп, едва миновав арку ворот. – Пришла вот посмотреть, как поживает мой бедный Руфус… Не скули, Фриц, она не причинит тебе вреда, и ты отлично это знаешь!

– Добрый день, – ответила молодая женщина. – Шейла! Сейчас же оставь его в покое. Извините, миссис Ховард-Бленкинсоп. Боюсь, Шейла из-за беременности стала слишком раздражительной. Итак, о Руфусе. Полагаю, он в полном… Шейла! Ко мне!

– Пойдем, Фриц. Она знает, что ты ее боишься, и пользуется этим. И тем не менее… Мэри, не могли бы вы увести собаку? Я бы не захватила Фрица с собой, но ему так не хватает обычных воскресных прогулок, правда, дорогой?

Без особого желания Мэри схватила Шейлу за ошейник и увела в дом. Фриц, избавленный от своей недоброжелательницы, уселся на землю и принялся яростно чесаться. Хозяйка наклонилась к нему, чтобы потрепать по ушам, огляделась и тут заметила Анну.

– О! – воскликнула она. – Извините. Полагаю, вы пришли, чтобы купить какую-нибудь собачку, а я вам помешала. Я вас не заметила, простите.

Оказавшись лицом к лицу с человеком, ради которого она приехала в Линкольншир, Анна неожиданно почувствовала, что не может сказать ни слова. К счастью, миссис Ховард-Бленкинсоп определенно привыкла к тому, что молодые женщины в ее присутствии теряют дар речи, и, к облегчению Анны, взяла продолжение беседы на себя.

– Любите собак? – осведомилась она, зашагав к вольеру, в котором сеттер, учуяв хозяйку, уже залился радостным лаем. – Впрочем, о чем я спрашиваю? Каждый приличный человек любит собак – я так думаю. – Миссис Ховард-Бленкинсоп бросила взгляд через плечо на Мэри, следовавшую за ними. – Хорошая девушка. Правда, нерегулярно платит ренту, но я тем не менее стараюсь помогать ей чем могу. Но в любом случае не давайте тех денег, которые она требует. Если поторгуетесь, всегда есть шанс сбросить цену на полгинеи, а то и больше. Только не говорите ей, что я вам об этом сказала. Ну, здравствуй, дорогой Руфус. Видишь, малыш, твоя старая хозяйка пришла тебя навестить. Как поживает наш мальчик? Как видно, не очень хорошо. Бедняжечка… – И она начала сюсюкать с собакой, чего не стесняются даже самые большие интеллектуалы при общении с четвероногими друзьями.