– Кх-рр… – Микеланджело, отчего-то решив, что новый объект будет более податлив, приятно заурчал и направился к Яне. – Кх-рр…

– Цып-цып-цып! – не стала разочаровывать его девушка. – Иди сюда, моя птичка.

– Кахр-рр! – Грифон неуклюже взлетел, и в этот момент Яна ловко набросила на него сдернутую со стола скатерть. – Ках!!!

Разочарованный вопль Микеланджело стал для Инги лучшей музыкой на свете. Запутавшийся в ткани грифон шлепнулся на пол, и Яна тут же навалилась на него, не позволяя вырваться из западни.

– Веревку!

Инга срезала с карниза крепкий витой шнур и помогла подруге спеленать похотливое чудовище.

– Микеланджело, чужие, – баггейн уныло побрел прочь.

Мантикора сладко потянулась.

– Еще кто-нибудь есть? – поинтересовалась Яна.

– Кажется, нет.

– Товар взяла?

– Да.

– Тогда уходим. – Яна деловито направилась к камину. – Твой «обжора» вот-вот лопнет.

* * *

Тату-салон «У Железного Страуса»

Москва, Большая Филевская улица,

31 июля вторник, 18.24

Внешне тату-салон «У Железного Страуса» ничем не отличался от множества аналогичных заведений, обильно разбросанных по московским улицам. Яркие образцы всевозможных рисунков на стенах, цветные фотографии довольных клиентов, обязательный флаг Конфедерации, агрессивная музыка и невыветриваемый аромат пива делали его очередным штампом боди-культуры, предлагающим испытанным бойцам и модной молодежи нанести несмываемые картинки на любые участки тела. Однако на самом деле заведение пользовалось большой популярностью. Железный Страус, стоявший у истоков русского байк-движения, был легендарной личностью. Одну часть своего прозвища он получил благодаря верной любви к джинсам известной фирмы, а другую – в силу невероятной способности поглощать огромное количество пива. Плечистый байкер, предпочитающий бороде шикарные усы и пышные бакенбарды, на спор перепивал любого, а то еще и двух-трех претендентов по очереди. Но самое главное, Железный был талантливым художником, получившим классическое образование в Суриковском, и его татуировки пользовались большим спросом. Вероника Пономарева уже успела оценить мастерство Железного – именно он делал искусный узор, охватывающий правую лодыжку девушки, поэтому, когда ей потребовалось сделать качественную и необычную татуировку, она направилась именно сюда.

– Не шевелись. – Железный потянулся, взял со стола бутылку минералки – на работе он не позволял себе любимого напитка, – сделал маленький глоток и придирчиво осмотрел работу: – Отлично.

– Она должна в точности повторять рисунок, – напомнила Вероника.

– Грубоват был твой рисунок.

– Но ты же лучший.

– Я знаю. – Железный осторожно провел пальцами по бритой голове девушки, на правую сторону которой он только что нанес замысловатый символ. – Все в порядке, мать, не трясись.

Оригинал, который представила Вероника, действительно оставлял желать лучшего. Девушка скопировала знак с одной из бронзовых табличек, существенно увеличила его, и качество полученного изображения оказалось невысоким. Тем не менее Железный после почти получасового изучения рисунка и таблички сумел мастерски воспроизвести символ.

– И все-таки, мать, что это за знак? Кельтский?

– Нет.

– Индуистский?

Девушка покачала головой:

– Не угадаешь.

– Ладно, – махнул рукой Железный. – Слушай, я, пожалуй, вплету его в какой-нибудь узор. Уж больно он занятный.

– Не стоит, – негромко ответила Вероника. Девушка взяла в руки зеркало и внимательно осмотрела татуировку. – Это древний символ, который может украшать очень немногие головы. Всем остальным он принесет несчастье.

– Даже так? – хмыкнул Железный.

– Поверь.

Художник задумчиво посмотрел на девушку: высокая, длинноногая, с тонкой талией и весьма заметной грудью. С такой неплохо покувыркаться, но в голове у нее явно тараканы бегают, да и нос мог бы быть чуточку поменьше.

«Странная девица, – вздохнул про себя Железный. – Странный знак. А уж глаза…»

Больше всего художника удивляли контактные линзы клиентки.

«Надо же додуматься – золотые глаза! Чего она только видит через них?»

– Я могу идти?

– Подожди, еще пара штрихов.

Железный повернул голову Вероники и поправил лампу.

«В конце концов, какая разница? Золотые линзы, идиотские знаки… Ее проблемы».

Он взял в руки машинку и принялся вносить незначительные коррективы в идеально нанесенный на кожу символ: черную заковыристую печать Великого Господина. Личную подпись Азаг-Тота, повелителя Гипербореи.

– У себя? – В салон вошел невысокий байкер в красной бандане. – Я хочу, чтобы Страус мне вот тута ястреба подправил.

Коротышка продемонстрировал густо украшенную татуировками руку.

– Занят он, – небрежно ответил один из помощников художника. – Хочешь, я подправлю?

– Не, я подожду Страуса, – подумав, решил коротышка.

Он немного шепелявил, отчего имя Страус в его устах звучало как Штраус, но никто из сидящих в салоне не стал подтрунивать над вновь прибывшим. Охота связываться? Маленькие злые глазки коротышки не предполагали покладистого характера, а быстрые движения мускулистого тела выдавали завзятого драчуна.

– Тебя как звать?

– Иголка.

Коротышка вытащил из кармана плоскую фляжку и сделал несколько глотков. По салону распространился запах дешевого виски.

– А Страус…

Дверь в мастерскую художника распахнулась, и через салон величаво прошествовала высокая, абсолютно лысая девица, голову которой украшала свежая татуировка.

– Мля! – Иголка поперхнулся виски. – Теперь понятно, что они так долго там делали! Эй, сестра, хочешь виски?

Девица, не удостоив коротышку даже взглядом, вышла на улицу.

– Где их только штампуют? – вздохнул Иголка и почесался о дверной косяк.

* * *

Вдали от Чуйского тракта. Алтай, 31 июля, вторник, 23.07 (время местное)

– Ты бы не мог перестать хрипеть? – Кортес неожиданно остановился и повернулся к Артему. – Я, конечно, ценю, что ты подаешь признаки жизни, но до плантации осталось километра два, и хотелось бы, чтобы ты издавал поменьше шума.

– Хорошая шутка, – слабо улыбнулся молодой наемник.

Воспользовавшись остановкой, Артем прислонился к дереву и вытер со лба пот.

– Я не шучу.