– Если б у меня была капелька ума, я бы ускакал отсюда завтра же без оглядки. Эти обещания ничего не значат. Пусть она спокойно выйдет замуж за этого богача и станет супругой сенатора.

Рори отшвырнул книгу и собрался допить виски. Скрип дверных петель внизу и шорох в конюшне привлекли его внимание. Он тихо поставил стакан на пол, достал из-под подушки свой «кольт», задул фонарь и осторожно подкрался к двери.

Ребекка ничего не могла разглядеть в густом мраке. В огромной конюшне зашевелились десятки лошадей. Они терлись боками о дощатые перегородки и глухо стучали копытами по устланной соломой земле. Она брела меж бесконечных рядов стойл с тревожным чувством, что кто-то следует за ней по пятам. Но это были напрасные страхи, убеждала она себя. По дороге из дома до конюшни Дженсона ей никто не повстречался, и она никого не заметила позади, сколько бы ни оглядывалась.

Ее глаза постепенно привыкали к мраку. Узкие лунные лучи пробивались сквозь щели в стенах, тускло светились окошки под потолком конюшни. Она разглядела крутую лестницу в дальнем конце помещения и, вспомнив рассказ Рори о своем жилище, направилась туда. На полпути ее заставил замереть звук взводимого курка. Внезапно сильная рука обхватила ее стан, и кто-то втащил ее в пустующее по соседству стойло.

Ребекка пыталась закричать, но широкая мужская ладонь зажала ей рот.

– Ты, маленькая дурочка…

Ребекка сомкнула кольцо рук вокруг его шеи, прошептала едва слышно:

– Ты напугал меня до смерти…

– А мог бы и застрелить. Или я, или кто-нибудь из сторожей конюшни. Слава Богу, они все сегодня отпущены на ночь в город. В лучшем случае тебя бы затащили в пустое стойло и изнасиловали по очереди.

Рори был рассержен. От него разило виски. Он подхватил ее на руки и понес по крутой, узкой и скрипучей лестнице к себе в логово. Это был ее Рори, но одновременно какой-то невидимый в темноте грубый незнакомец. Он толкнул ногой дверь, внес ее в свою в каморку.

Рори опустил ее на пол посреди комнаты, чиркнул о ботинок спичкой и запалил керосиновую лампу. Грозным, совсем чужим тоном он задал вопрос:

– Что тебе здесь понадобилось?

Ребекка отпрянула к выходу.

– Я ошиблась. Мне не надо было приходить.

– И все же ты пришла. – Он заступил ей путь к двери.

– Ты напился.

– Не отрицаю. Мне захотелось напиться.

Он посмотрел в ее глаза, округлившиеся от изумления и ужаса. Ее губы дрожали, и все тело сотрясала нервная дрожь.

– Бог мой, что я говорю! Прости, Ребекка. Мой чертов характер подвел меня, но и ты сделала глупость, явившись сюда. Я испугался за тебя. Мы стреляем в конокрадов без предупреждения… а если б ты попала в руки наших парней…

Слезы потекли у нее из глаз, капали с ресниц. Она задыхалась в рыданиях. Это был нервный припадок, и Рори понял, что успокаивать ее было бесполезно.

– Я должна была тебя увидеть, Рори. Мы так плохо расстались с тобой… тогда… что ты мог подумать… что я не люблю тебя.

– Конечно, я так и подумал… Ты захватила меня врасплох, бессовестно соблазнила, а потом отшвырнула прочь…

Его ирония помогла ей прийти в себя. К ней снова вернулся ее прежний Рори, не злобный чужак с револьвером, от которого разило виски, а ласковый веселый парень. Ее сердце оттаяло. Она даже смогла пошутить в ответ:

– Если рассуждать так, как ты, то получается очень интересно. Ты попался в мои сети, невинный мальчик.

Неважно, кто из них сделал первый шаг, но через мгновение они уже пылко обнимали друг друга, изголодавшись по поцелуям.

– Я никогда не брошу тебя, Ребекка. Я хочу любить тебя и не прятать свою любовь.

– Если б за Амосом не стояла такая сила… Почему он выбрал меня из стольких женщин? Ведь я никто…

Он прервал ее речь, прижав губы к ее губам, потом покрыл поцелуями ее щеки, скулы, лоб, брови, ресницы, на которых еще не высохли слезы.

– Неправда. Красивее тебя нет никого на свете. Ты моя любовь на всю жизнь!

«Любовь на всю жизнь!» – мысленно повторила она, и это было последнее, о чем она подумала. Ее сознание отключилось. Только его тело, его руки, его губы существовали в этом мире. Ребекка забыла про Амоса, про отца, про то, какие ужасные последствия могут быть, если ее обнаружат здесь, на конюшне, в объятиях Рори.

– Нам нельзя расставаться. Я не спала все ночи после того, как мы поспорили и ты бросил меня в саду. Больше не поступай так.

Его рот был настойчив, заставляя ее губы и язык вступить в любовную игру. Она поддалась ему, почувствовав незнакомый, резкий привкус спиртного на его языке. Вместо того, чтобы отвратить ее, он лишь придал сладости запретному плоду. Ни одному мужчине, кроме ее единственного и неповторимого Рори, не будет позволено целовать, трогать, ласкать ее. Только ему разрешается познать все секреты ее тела.

Не прерывая поцелуя, Рори расстегнул на Ребекке платье и обнажил ее плечи, а она, охваченная томительной жаждой вобрать в себя жар его тела, запустила пальцы за ворот его рубашки, ощупывая выпуклые мышцы сначала на спине, потом на груди, покрытой жесткими волосами.

Их губы на время расстались, чтобы пуститься в волшебное путешествие по тем участкам кожи, которые постепенно обнажались спадающей с их тел одеждой.

Кончиком влажного язычка она водила вокруг его твердых сосков, вынуждая его вздрагивать. Маленькая пуританка показала себя сладострастной любовницей, и это удивило, но и обрадовало его. Вместе с утерянной девственностью Ребекка лишилась всякой застенчивости, желая и давать, и получать удовольствие.

С его помощью она избавилась от простенького миткалевого платьица, и от сорочки, и от панталончиков. Рори поднял ее на руки и бережно опустил на свою узкую кровать. Он опустился на колени у койки, и его поцелуи протянулись цепочкой от пальцев на ее ножках, через чудесно округлые лодыжки и колени, через упругие ляжки к скрытому волосами холмику внизу нежного живота. Рори откинул голову, глубоко вдохнул воздух и произнес:

– Ты так прекрасна! – Он окинул всю ее взглядом и добавил: – Мне хотелось бы уложить тебя на перину из лебяжьего пуха, а не на этот грубый, набитый соломой тюфяк. Ты достойна шелков и бриллиантов.

– Скажи мне только, что я достойна твоей любви, и я буду счастлива…

Она потянулась к нему губами, и разговор прервался.

Он освободился от брюк, взобрался на койку и накрыл ее своим телом

Внизу, во тьме, Цыплячий Воришка Чарли Приткин, спрятавшись в одном из пустующих стойл, не отрывал глаз от полоски света, пробивающейся сквозь щель под дверью каморки над лестницей. На этот раз не возникало никаких сомнений по поводу того, чем занимаются Рори Мадиган и дочка священника. Ему хотелось поскорее доложить обо всем своему благодетелю, но он не знал, где его найти и как он воспримет эту новость.