Тут Нонна Сергеевна театрально заломила руки и пустилась в воспоминания о той своей прошлой жизни. Она что же, думает, что я пришла к ней со светским визитом? Ведь наверняка Тузулайкин предупредил ее, кто я такая и что мне нужно узнать.

– …в общей сложности больше десяти квартир поменяли, – продолжала Нонна Сергеевна. – Когда въезжаешь, то с такой любовью все покупаешь, выбираешь шторы, ковры, мебель, посуду, и так не хочется расставаться с привычными вещами. Только тюль повешу, наведу уют, и уже снова надо переезжать! Обычно я продавала за полцены мебель и забирала только одежду и некоторые личные вещи, которые мне дороги как память о моем доме. Да, вот так…

– Нонна Сергеевна, – воспользовавшись паузой, начала я, – видите ли, я хотела бы узнать, не присутствовали ли вы случайно в тот момент, когда Владислав Семенович звонил от вас по домашнему телефону?

– Ах да. Виктор говорил мне, что вы расследуете, кто напал на этого прекрасного человека, этого великолепного доктора, да… Ой, что же это я ничего вам не предложила! – вдруг спохватилась она. – Вам чай? Или, может быть, кофе? Я варю потрясающий кофе!

– Пожалуй, кофе, – покорно согласилась я.

– Сейчас, сейчас! – Она легко выбралась из глубокого кресла и молниеносно исчезла из гостиной. В этот момент открылась дверь смежной с гостиной комнаты. На пороге показалась молодая девушка лет восемнадцати-девятнадцати, фигурой и чертами лица похожая на Нонну Сергеевну. Она прошлась по гостиной, как будто бы не замечая меня. Подойдя к зеркальному журнальному столику овальной формы, на котором стояла большая конфетница, доверху наполненная шоколадными конфетами в блестящих обертках, девушка запустила в нее руку и, достав приличную горсть, положила конфеты в карман своего широкого шелкового халата, напоминающего кимоно. Потом, постояв немного на месте, она взяла из вазы, стоявшей тут же, крупное румяное яблоко и сунула его в другой карман. Все это происходило буквально у меня перед носом.

«Это, наверное, и есть дочка-клептоманка Тузулайкина, – подумала я. – Видимо, психотерапевтические сеансы помогают наполовину: в общественных местах девушка, как он сказал, умеет сдерживать свои импульсы, а вот дома отрывается на полную катушку. Не надо было мне оставлять в холле свою сумку, ведь в ней находятся всякие боевые предметы типа нунчаков и тому подобных штучек. Вдруг ей взбредет в голову ее обследовать?»

– Мама вам ничего не расскажет о том, куда звонил Владислав Семенович, – сообщила девушка, по-прежнему не глядя на меня.

– Почему? – поинтересовалась я.

– А потому, что она тогда ушла на кухню, вот как сейчас. Меня Анжеликой зовут.

– А я – Евгения. А вы, Анжелика, слышали, о чем по телефону говорил Владислав Семенович?

– Да, слышала, я же ждала, когда он уйдет, чтобы взять конфеты, – сказала девушка.

– Расскажите, что вы слышали, – попросила я.

Анжелика села в кресло, в котором только что сидела Нонна Сергеевна.

– Владислав Семенович набрал какого-то Николая, вот, потом он начал говорить ему, что Василий и Константин влипли в какую-то лабуду. То есть доктор, конечно, такие слова не говорил, это же не из их поколения, верно? А сказал он… точно не могу сказать. Ну, что-то в смысле того, что попали они в какую-то скверную историю. Или их туда кто-то втянул. Вот, точно, в скверную историю они попали, так Владислав Семенович и сказал.

– И это все? – спросила я. – Больше Владислав Семенович ни о чем с этим Николаем не говорил?

– Он еще попросил Николая узнать, что же на самом деле с ними произошло, а потом сказал, что перезвонит.

– Анжелика, а больше Владислав Семенович к вам не приезжал?

– Приезжал, – ответила девушка, внимательно рассматривая свои наманикюренные ногти. – На другой день он тоже приехал и после того, как со мной поговорил, снова позвонил Николаю и спросил, узнал ли он что-нибудь о Константине и Василии. Он выслушал, а потом произнес: «Неужели это правда? Офигеть!» Ой, опять не так. «Офигеть» – такого Владислав Семенович точно не говорил.

– Хорошо, я поняла, Анжелика. И больше он ни о чем не говорил с этим Николаем?

– С Николаем он ни о чем больше не говорил. Он тут же отключился. А потом он стал звонить какой-то Татьяне Владимировне Сиротининой. Хотя нет. Он не лично ей звонил, а попросил пригласить ее к телефону. А сначала он спросил: «Это госпиталь?» Ну и вот. Подождал он, пока ее пригласят, а потом они начали говорить все о том же Константине, только уже без Василия. О Василии они не говорили.

– И о чем же доктор беседовал с этой женщиной?

– Ну, Владислав Семенович опять, как и Николаю, начал говорить, что недавно повстречал Константина, что он как-то был на себя не похож, весь из себя странный такой, рассказывал какие-то страшилки и ужастики. В общем, Владислав Семенович спросил ее, не знает ли она, что с ним случилось. Она что-то ответила, а доктор спросил, давно ли они расстались и где он сейчас живет.

– И все?

– Да, на этом они закончили разговаривать. Да, под конец Владислав Семенович спросил: «Неужели все это из-за его новой работы?» Потом он положил трубку, попрощался и ушел.

– Понятно, – сказала я.

В это время в гостиную возвратилась Нонна Сергеевна с подносом в руках. Анжелика вскочила с кресла, при этом у нее из карманов выпали яблоко и несколько конфет.

– Анжелочка! – вскричала Нонна Сергеевна. – Девочка моя! Ну зачем ты снова тащишь конфеты? У тебя в комнате уже целый склад!

Я сразу вспомнила ее театральное заламывание рук и подумала, что сейчас она всплеснет руками и поднос со всем содержимым грохнется на пол. Но нет, все обошлось. Нонна Сергеевна спокойно поставила его на столик и начала расставлять кофейные чашечки, кофейник, сахарницу и вазочки с печеньем. Анжелика, не говоря ни слова, ушла в свою комнату. Для приличия я сделала несколько глотков кофе, который, кстати, действительно оказался, как и обещала Нонна Сергеевна, потрясающим.

– Евгения, я, к сожалению, не присутствовала, когда Владислав Семенович звонил от нас, – произнесла Нонна Сергеевна.

– Как жаль, – сказала я.

На прощание Нонна Сергеевна выразила надежду, что доктор скоро поправится, а этого подонка, который напал на Перегудникова, поймают и он получит по заслугам.

Я вышла от Тузулайкиных. Сейчас самое время отправиться в госпиталь. Разыщу эту самую Татьяну Владимировну. Может быть, она знает что-нибудь о Константине, ведь если Анжелика слышала, что Перегудников спрашивал Татьяну, как давно они расстались, значит, Разлейников ей не чужой человек. Во всяком случае, какие-то определенные сведения о Константине, надеюсь, я от нее получу.

Я припарковалась почти рядом с госпиталем, благо было свободное место, и направилась к воротам. Почти одновременно со мной к ним подошла невысокая, слегка полная женщина с русыми волосами до плеч. На вид ей можно было дать лет сорок пять – сорок восемь.