— Уходя, он украл кольцо с брильянтом и сапфирами, такие же серьги и кулон. Гарнитур — единственная память от нашей бабушки. И он переходил в нашей семье от матери к дочери. И сыновья никогда не зарились на него. Митька стал первым. Чтобы ему пусто было. Если вы Митьку встретите, скажите, что я ему этот гарнитур до самой смерти не прощу. Пусть даже не надеется.

— И давно вы видели своего брата в последний раз?

— Лет пять или шесть назад, — ответила Таня. — Или, может быть, еще раньше.

— Но он вам звонит?

— Не звонит! — отрезала Таня. — После того как я сказала, что заявлю на него за кражу бабушкиного гарнитура, он больше не звонит.

— А зачем он его взял?

— Да уж известно зачем, — сказала Таня. — На баб своих проклятых деньги понадобились. Или, может быть, он даже весь гарнитур какой-нибудь шлюхе подарил целиком. У моего братца, пожалуй, ума бы на это хватило.

Он как красивую бабу видит, так просто шалеет. Ничего не видит, ничего не слышит, одни гормоны вовсю завывают. У него в жизни две страсти: бабы и машины.

— А где он живет, вы тоже не знаете? — спросила Мариша.

— Не знаю, — ответила Татьяна. — И знать не хочу.

А вам он зачем? Тоже что-нибудь у вас украл? Если так, то мой вам совет: идите прямо в милицию. Я вам ничем помочь не могу, потому что ничего про своего брата не знаю.

— Жаль, — сказала Мариша, и расстроенные подруги повернулись, чтобы уйти.

— Постойте! — окликнула их Татьяна. — Вы знаете, я вспомнила кое-что. Раньше мой брат дружил с одним парнем из соседнего подъезда. Здоровенный такой детина. Рост за два метра. И в плечах широкий. И вообще сплошная гора мышц. На вид ужасно тупой, но брат с ним общался, значит, что-то в нем все-таки находил.

В общем, брат и этот парень, они в некотором роде дружили. Как этого детину звали на самом деле, я не знаю.

А все соседи его звали просто Шкаф. Сходите к нему, может быть, он знает, где живет сейчас мой брат.

— Спасибо, — поблагодарили Таню подруги.

— Правда, я и самого Шкафа давно не видела, — призадумалась Таня. — Но его родители точно живут в той же квартире. Их я вижу регулярно.

— А какой номер их квартиры?

— У них такая же квартира, как и у нас, но только в четвертом подъезде и на четвертом же этаже, — сказала Таня. — Не заблудитесь. Идите, а то они рано на работу уходят.

Подруги поторопились и застали родителей Шкафа уже одетыми и готовыми к выходу. Узнав, что двум подругам нужно не что-нибудь, а адрес их сына, они оба как-то помрачнели.

— Зачем вам сдался наш непутевый сынок? — спросил у девушек отец Шкафа. — Поверьте, он плохой парень. И не стоит вам его искать.

— Погоди ты, — остановила мужа мать Шкафа. — Может быть, девушкам он нужен вовсе и не для этого. Он у вас украл чего-нибудь? Или, может, иначе обидел?

Подруги переглянулись, и Мариша сказала:

— Если честно, то я продала ему машину по доверенности, а денег он мне за нее так до сих пор и не заплатил.

То есть часть заплатил, а часть нет. И теперь я не знаю, что мне делать. То ли отзывать доверенность и подавать машину в угон, то ли все-таки попытаться договориться с вашим сыном по-хорошему, чтобы он вернул мне оставшуюся часть денег.

— Хм, — сказали хором отец и мать Шкафа и тоже переглянулись.

Похоже, они опасались, как бы им не пришлось платить долги сына. И мысль эта им ничуть не нравилась.

— У нас есть телефон квартиры, которую Саша снимает на пару с одним своим другом, — сказала наконец мать Шкафа. — Если хотите, мы вам его дадим.

— Хотим! — хором воскликнули подруги.

Телефон они получили вместе с путаным объяснением, как до этого места добраться. Находилась квартира где-то в Невском районе, это подруги, во всяком случае, поняли.

— Придется побеспокоить Артема в последний раз, — сказала Мариша.

— А это не опасно? — спросила Аня.

— Чего там опасного? Все равно отношения явно испорчены этой мегерой, которую он выбрал себе в качестве дамы сердца, — сказала Мариша. — Нужно добить его до конца.

Так она и сделала. Сначала к телефону подошла та самая мегера и, ни слова не говоря, бросила трубку. Но во второй раз Мариша изловчилась и прокричала в трубку, что если она немедленно не позовет Артема, то они с подругой все равно приедут и покоя от них никому не видать. Мегера смирилась и позвала Артема к телефону.

Очень сердитым тоном и стукнув его по дороге трубкой, но все же позвала.

— Мариша, ты оставишь меня в покое или нет? Ты всего несколько дней как вернулась из Австрии, а у меня от тебя уже голова болит.

— Ну, потерпи, голубчик, — проворковала Мариша. — Дальше легче будет. Помоги мне в последний раз.

— Насколько я помню, последним был предыдущий раз, — ответил Артем.

— Ну, это будет самый-самый последний раз, — сказала Мариша. — Честное слово.

— Ну, чего тебе? — простонал Артем.

— Узнать адрес по телефону, — сказала Мариша.

— Для этого не нужно было будить меня в такую рань! — завелся Артем. — Справочная служба оказала бы тебе эту же услугу за совсем небольшую плату. Ладно уж, раз все равно разбудила, давай свой номер телефона и перезвони через пять минут.

Мариша так и сделала. И вожделенный адрес наконец был у подруг. Квартира находилась в доме на улице Подвойского. Туда подруги и направились.

— А зачем мы туда едем? — спросила у Мариши Аня.

— Просто, чтобы узнать, там ли они еще или уже слиняли, — ответила Мариша.

— Я и так могу тебе сказать, что их там нет, — ответила Аня.

— Тебе просто хочется в это верить, — возразила Мариша.

Но Аня оказалась права. На телефонный звонок никто не ответил. Темно-серого «Форда» ни возле дома, ни на стоянке не было видно. И когда подруги всучили мальчишке-подростку пятьдесят рублей, чтобы он позвонил в дверь нужной квартиры, там открыла какая-то женщина и сказала, что ни Коли, ни его друга больше тут нет.

— Как нет? — вылезли из-за угла подслушивающие разговор подруги.

— Так и нет, — ответила женщина. — Сегодня явились под утро, вещички свои собрали и уехали.

— Вы сдавали им жилье? — догадалась Мариша.

— Ага, — кивнула женщина. — Сдавала. Вот эту самую квартиру. Теперь вот после них ее в порядок привожу. С самого утра. Все загадили мне — мерзавцы. Кран в ванной сломан, так и не починили. Линолеум на кухне прожгли, наверное, окурки прямо на пол бросали. Про обои уж и не говорю. А двери! Просто непонятно, что они этими дверями делали! Наверное, в мяч об них играли.