купил!» «Значит, отделка будет серебристая, — сказала Вера, вертя в руках обувь. Послушай, детка, это же безумно дорого. Фирменные, для латинос… тысяч шесть, наверное». «Восемь почти, — призналась Алдона. — Баба Оля, ты не думай, я не выпрашивала, я даже мерить не хотела». «Ай да Петя, — удивилась Света. — Такие деньжищи за туфли выложил! Он же скупой как Гобсек! Алдон, как тебе удалось?» «Ну, мы в студию с Машей ходим… баба Оля знает, из нашего класса. Ей бабушка купила красные туфли. А деда Петя с нами часто на занятия ходит… ну, катается. Он сказал: почему у всех красивые туфли, а у тебя допотопные? И купил!» «И не пожалел потом?» «Наоборот, ругается, что на занятиях я в старых бабулиных на среднем каблуке. Я говорю, что эти для выступлений, а он: ещё купим! Баба Оля, ты не сердишься?» Оля пожала плечами: «За деньги? Слава богу, Петя нашёл, куда их тратить. А то после Таниной смерти и своей болезни он до того жаден стал… только тёте Гале не проговорись, у неё давление».

Вечером пришла Людмила Васильевна. Споткнувшись в прихожей о рулоны обоев, удивилась: «Вы что, ремонт задумали? И надо вам…» Оля, вытирая руки о передник, ответила: «Да мы не везде, только спальню Петину, а то одиннадцать лет без ремонта». Конечно, Людмила Васильевна сунула нос в дверь: «Кто клеил-то? Небось, Алик?» «Все понемножку». «А эти обои что, лишние?» «Прихожую завтра поклеим. Мы к свадьбе».

На расспросы Людмилы Васильевны она объяснила, что свадьба Саши и Даши, что у молодых сейчас принято по сценарию, надо в невестином доме выкуп с жениха требовать, а Даша иногородняя. Поэтому решили её из этого дома замуж выдавать. Завтра женщины прихожую поклеят, а мужики ламинат постелют. А зал трогать не будут, его три года назад Оля с Таней и Петей, тогда ещё живыми и здоровыми, клеили. Людмила Васильевна фыркнула недовольно: «С чего это от вас? Могли бы от Риммы с Аликом». «Нельзя, они гости со стороны жениха». «Так вы и на свадьбу пойдёте?» «Танюшка только не попадает, ей с той недели в больницу». «И ребёнка на свадьбу берёте?» «Ха, ребёнок, — в юбке из старинной скатерти и с пером в волосах из кухни выплыла Алдона. — Баба Оля, а так можно:

«У жениха у Сани

В брюках от Армани

Есть кошелёк в кармане,

Ну, доставай-ка мани,

А то скроешься в тумане!»

Оля с Таней захохотали. Таня, утирая слёзы, простонала: «Ой-ё-ёй, я думала, она только в точных предметах не сильна! А этот ребёнок и с языком не дружит!» Оля возразила: «Нет, рифмы хорошие: мани в кармане, брюки от Армани, Саня в тумане. Но ритмически — никак. Ты, Алдона, если тебя это сочинительство не увлекает, просто пошарь в интернете». «Ну, и ладно, — легко согласилась девочка и вернулась на кухню. И крикнула оттуда. — Вообще-то эти стихи из интернета!» А Людмила Васильевна продолжила расспросы: сколько решили дарить, кто приглашён, где будет свадьба, как нарядятся гости.

Вечером она рассказывала по телефону Алле: «Нет, ты представляешь себе, они холодильник дарят! Новый! Прямо в упаковке! Нет, на паях с Андреевыми, но это же тысяч по 20! А у самих старый стоит! И Петя себе к свадьбе костюм-тройку купил. Ему жить осталось два понедельника… ха-ха-ха, правду говоришь, будет в чём похоронить! Я спрашиваю: неужели не могли людей нанять для ремонта, если деньги на подарок нашли? А Оля отвечает: пока мы что-то делать сами можем, мы себя людьми чувствуем. И есть повод собраться. А в мойке гора посуды после их сборища! И моют Таня с Олей, а Алдона в компьютере играется. Я ей попеняла, а Оля говорит: она сегодня обои обдирала, а потом клеила, пусть отдыхает! Избаловали девчонку! Ой, я не спросила, может, Асояны старый холодильник им отдадут? Тогда ничего… как квартиру? Кто дарит?»

Долго после этого разговора успокоиться не могла. Пришлось ещё Ядвиге позвонить: «Здравствуй, Ядзя. Я чего звоню… ты на концерте была? И как тебе? А я в органный зал собираюсь. Ты знаешь, я со вчерашнего дня в возмущении. Ядвига, как наше поколение жило! Я только на шестом десятке в отдельной квартире оказалась! А Асояны внуку на свадьбу квартиру подарили… нет, не Карина, она мебель, а дед и дядя на евродвушку скинулись. Нет, Эдик больше дал, он как бы комнату у него выкупил в общей квартире, а остальную выплату с дедом пополам поделили. Как что?! Соплякам двадцатилетним! Нет, вузы они закончили… да какие они богатые… ну, Алик раньше на ремонте подрабатывал. Но отдать всё внуку! И как Римма терпит?

В палату влетела Алдона: «Мам, баба Вера сказала, пока всё не съешь, ничего тебе не показывать и не рассказывать!» «И чего это ты мне показать можешь?» «А вот могу, я планшет принесла. Вся свадьба тут!»

Татьяна восхищалась: «Какое платье красивое! А отделка! Это всё тётя Вера?» «Нет, она шила, а вышивала баба Люба. Она знаешь, какие картины вышивает? Упадёшь! Она Наташе и дяде Эдику икону подарила!» «А им-то зачем?» «Ой, а ты ещё не знаешь! Они же на той неделе взяли и поженились! И никому ничего не сказали!» «О-о… то-то я гляжу, что она на свадьбе никакая». «А что не так? Нормальная она!» «Да нет. Лицо припухло». «Подумаешь, припухло! Не выспалась! А вот гляди, это я с женихом и невестой». «У Даши тоже платье красивое. Но у тебя лучше. А это ты что? Ну, дядя Алик! Не знала, что он такой танцор. А ты-то!»

При прощании Татьяна робко спросила: «Алдона, тётя Оля сильно на меня сердится?» «Ты что, мам! Ты из-за того, что она сегодня не пришла? Она собиралась, но к ней какая-то тётка пришла. Я, говорит, Быкадинова. Ну, баба Оля сказала, чтобы Серёжа меня одну отвёз»

Глава ВОСЬМАЯ. ТРЕТЬЯ ЖЕНА

«Здравствуйте, Ольга Ивановна. Я Быкадинова. Галя».

Оля вздрогнула и вгляделась в лицо посетительницы. Молодая, ухоженная. Но какой-то нездоровый блеск в глазах… не то пьяная, не то больная. За спиной маячит крупный мужчина. «Ваш спутник…» «А, этот… нет, он в машине подождёт». «Ну, заходите. Алдона, собирайся, сейчас Серёжа подъедет».

«Я даже не знаю, зачем я к вам… у меня дочь умирает в Москве, а я вот здесь…»

Они сидели за столом друг против друга. Петя ещё не проснулся, Алдона уехала. Оля сказала: «Я так понимаю, ты племянница моя? Ну, в смысле, жена племянника? Я слышала,