уже нет. И семейного бизнеса нет. И квартиру родительскую я брату отдала. Так что при разводе стану бомжихой». «А брат?» «Бедная я родне неинтересна». «Ты, Галя, звони».

Галя позвонила уже на следующий день. Ещё Алдона из школы не вернулась, Петя смотрел телевизор, Оля готовила обед. Сразу даже не поняла, кто звонит. Галя рыдала в трубку так, что ничего нельзя было понять. У Оли сердце оборвалось: неужели всё? Но потом Галя справилась с эмоциями и сказала, что Олину кровь ввели Кате, у неё резко поднялась температура (а была уже меньше 36 градусов), потом нормализовалась, и девочка ожила. Её уже вернули в палату! «Что же, у меня кровь золотая?» «Да, тётя Оля! И генетически 95 % совпадение». «А ты спрашивала врача, можно ли пересадку сделать от такой старой?» «Он сказал, что гарантии не даёт, но риск оправдан». «Я сейчас решу, кто с моими останется, и сразу в аэропорт».

Через трое суток они прощались на Ленинградском вокзале: «Что же вы так быстро уезжаете, даже с Катей не познакомились?» «Ты думаешь, она бы не рассказала отцу об этом знакомстве? Нам это надо? И вот о чём ещё хотела тебя спросить: как ты думаешь, отец позволит вам с ней видеться, когда вы разойдётесь? И нарушит ли она волю отца? Подростки ведь очень на материальный достаток падки». Галя вздохнула: «Я уже думала об этом. Он меня терпит только потому что дочь в тяжёлом состоянии. Нет, меня к ним не допустят. При хорошем поведении разрешат по телефону общаться. Может, раз в год увидеться дозволят. И с этой Номер четыре Катя станет льстиво себя вести, пока Номер пять не появится. Тогда уж отыграется. Дочь свою я знаю, сама такая в юности была. Это ничего, лишь бы здорова была. Ладно, не будем о грустном. Зря вы, тётя Оля, не на самолёте». «Плохо переношу. Когда сюда летела, так голова разболелась. А в поезде сейчас залягу и посплю до утра. А на вокзале меня встретят. Давай, рассказывай, что-то ты говорила о муже, что он тебя закопает». Галя кивнула: «Да, надо рассказать, а то и посоветоваться не с кем. В общем, я беременна». «От кого?» «От мужа, естественно». «Ты же говорила…» «Да. Когда Катя заболела и встал вопрос о трансплантации, доктор сказал, что брат или сестра стали бы спасением для неё. Я просила его, я умоляла, но он отказался! Решил, что найдёт донора без меня. И тогда я договорилась с одной из одноразовых. Заплатила, и она после очередной случки принесла мне биоматериал. Я надеюсь, что этот ребёнок спасёт Катю». «Галя, ты дура! Ой, прости! Но ведь и вправду дура! Неужели ты надеешься, что он останется с тобой из-за ребёнка? «Да плевала я на него! Мне дочь спасать надо!» «Тогда послушай меня. Что твой пока ещё муж сделает, когда узнает о твоей беременности? Заставит тебя сделать аборт, потому что ты нарушила его волю или отберёт у тебя ребёнка. Извини, других вариантов я от него не ожидаю. А вот если отберёт, варианты возможны такие: воспитает достойного наследника (достойного его, ты же понимаешь) или отнесётся к нему как… а вот как ты сказала: как к биологическому материалу. А тебя вышвырнет как рваный башмак и к детям не допустит».

Галя некоторое время тупо моргала, а потом заплакала: «Тётя Оля, что делать?» «Когда он прилетит, вызвать на откровенный разговор. Сказать, что понимаешь: семью не склеить. Предложить расстаться, для него ведь не проблема быстренько вас развести? И дочь перед выбором не ставить. И на раздел имущества не претендовать». «Да посмела бы я…» «Умнеешь. Удовольствуйся тем, что даст, и убегай». «А если ничего не даст?» «Всё равно убегай». «Куда я побегу, если ничего не даст?» «Ко мне. Я приму. Не благодари, мы не чужие. Ты носишь самого близкого мне по крови человека, моего внучатого племянника или племянницу. Никаких материальных благ не имею, но в дом приму, тарелку супа налью и ребёнка нянчить помогу. Галя, постарайся сбежать до того, как беременность кто-нибудь заметит».

Через неделю Галя сообщила, что Катя уже дома, разговор состоялся, муж благосклонно отметил, что она к старости поумнела и выделил от своих щедрот ей виллу в Коста-Брава и, по её словам, «совсем чуть-чуть денег». Вилла из заграничной недвижимости «самая паршивая», по её словам, ещё «маленькая для его нынешнего статуса, и во второй линии. И жить мне больше негде, так что буду я как можно дальше от дочери». Она униженно поблагодарила, откровенно поговорила с дочерью, предупредила её, чтобы в случае ухудшения здоровья она связалась с мамой, потому что только она может найти ей донора. Катя самоотверженно предложила матери, что уедет с ней, на что она ответила, что папа найдёт способ перекрыть им обеим кислород. А главное, что мама в состоянии найти доноров, но вот оплатить медицинские манипуляции не сможет. Показала ей свой счёт. «Ну, папочка, — вытянулось лицо у дочери. — Устрою я ему вместе с его шлюшками весёлую жизнь! Не бойся, мама, всё сделаю тонко и со вкусом».

«Тётя Оля, ваше приглашение в силе?» «Конечно. Но, пока твоё положение незаметно, отдохни-ка ты на собственной вилле. Если ищейки Быкадинова будут посланы проследить, то убедятся, что ты действуешь по договорённости. Только недолго, там ведь, наверное, много знакомых? Недели три, ну, месяц, и давай сюда!»

–

2 см. "Тридцать три несчастья"

Глава девятая. ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК

Ох, сколько секретов появилось в последнее время в жизни Оли! Не своих секретов, сама-то она никогда ничего не скрывала. Был только один период в её жизни, когда рушилась её семья, а ей приходилось о многом молчать. Узнала об измене мужа, а уйти было некуда. И она старательно делала перед окружающими вид, что всё нормально, хотя он, наоборот, демонстративно выказывал ей своё пренебрежение. А Оле не хотелось, чтобы друзья за неё переживали, а недруги злорадствовали. Совершенно случайно узнала о неладах в их семье Светка, и тут же предложила ей дом в области. Оля не раздумывая подхватила малыша Сашу и следующие полгода жила на Светкиной даче, ежедневно проводя в электричках почти три часа в дороге на работу и с работы. И тут как-то перехватил её по пути брат свёкра Женя. Почему по пути — потому что не общались Самсины из-за его оформления на выезд из страны. Вернее, делали вид, что не общаются, но, наверное, связь какая-то