— Трахаться, значит, в двадцать нормальная перспектива, да? Дети от секса рождаются, Миш.

— Ник, ну вот че ты начинаешь на пустом месте, — он тоже начал злиться. У Багирова вообще разгон от милого зайки до долбанутого на всю голову медведя — полсекунды. — Нормально же все, мы предохраняемся…

— Это не гарантия!

— Малыш, ну чего ты завелась, ну нет же никакого ребенка, проблемы нужно решать по мере их поступления, а не заранее.

Проблемы. Мне даже сказать больше нечего было. Проблемы. Нет, Ника, ты все правильно сделала. Это для тебя ребенок в животе уже человек, родной и любимый, несмотря ни на что, а для Багирова — проблема.

— Лучше иди ко мне, — Миша притянул меня к себе, явно надеясь на «сладенькое», вот только у меня на этот счет другое мнение было.

— Я не хочу, Миш, — обхватив плечи парня, я попыталась оттолкнуть его от себя. Потому что больно было и обидно. Потому что даже мысль о предполагаемом малыше вызывала тень отвращения на красивом лице Багирова. И его близость, его запах сейчас совсем не вызывали желания, скорее наоборот — тошноту и приступ удушья. — Миш, хватит, мне нехорошо, я не хочу.

— Ник, ну сколько можно-то, у меня секса черт знает сколько не было, я в монахи не записывался, — выплюнул гневно, но все-таки выпустил меня из захвата. — Я ведь тоже не железный…

Я чуть не задохнулась от возмущения, от слов его больно по самому сердцу режущих. С трудом сдерживая слезы, рвущиеся наружу, я толкнула Багирова в грудь и вылетела из кухни. В коридоре только в кроссовки влезла и схватив сумку, побежала прочь из квартиры. Все равно в универ собиралась. Сессия была за плечами, оставалось лишь одно незаконченное дело. И все-таки хорошо, что я с самого начала учебы правильно себя зарекомендовала, потому что прийти на экзамен без зачетки — это, конечно, нонсенс. И отправили бы меня подальше, не будь я отличницей. Я, конечно, клятвенно пообещала, что зачетку донесу.

Миша, к счастью, за мной не рванул. А может и рванул, но догнать не успел. До университета на попутке добралась, стоять и ждать автобус не было ни сил, ни желания. Здесь, вдали от Миши, хоть на каком-то расстоянии от него, мне удалось немного успокоиться. Но злость и обида никуда не делись, конечно же, только затаились до подходящего момента в укромном уголочке.

Прекрасно понимая, что рассказать все же придется, глупо продолжать утаивать то, что вскоре станет очевидным, я двинулась по коридору, когда меня окликнул противный голос бывшей «подружки». Удивительно, что ее из универа до сих пор не поперли.

— Совсем гордая птица стала, даже не здороваешься? — спросила она ехидненько так, вызывая во мне стойкое чувство отвращения.

— Мне некогда, извини, — обернувшись лишь на секунду, я ответила, стараясь говорить ровно и спокойно, чтобы голос не дрожал.

— Да что ты? Торопишься на член Багирова поскорее присесть? Нет, ну, как женщина, я тебя понимаю, он такой…ах, — произнесла мечтательно бывшая подруга, театрально закатывая глаза и прикладывая руки к груди. — Но неужели ты реально настолько наивная, чтобы верить, что ему реально нужно от тебя больше, чем секс?

Мне было неприятно слушать о «военных» достижениях своего парня на поле противника, но опускаться до уровня Алинки я не собиралась. Очевидно, что в ней говорили обида и зависть, я могла только пожалеть ее.

— Тебя наши отношения не касаются, — отрезала довольно жестко, надеясь, что она отстанет наконец, но ее мой ответ лишь раззадорил пущи прежнего.

— Отношения? — она вдруг рассмеялась громко и как-то чересчур неестественно, наигранно, что ли. — Да он на тебя идиотку поспорил, а теперь трахает в любое удобное время. Таким, как Багиров, нравится портить хороших девочек, ты же целочкой была, да? Да у него самооценка до небес взлетела, но ты особо не надейся.

— Да пошла ты, — я не хотела больше слушать этот бред сумасшедшей, брошенной девицы и уже собиралась пойти дальше по коридору, когда она продолжила:

— Что, не веришь? — нагнав меня, она схватилась за мой локоть, наглым образом врываясь в личное пространство. — Так на, глянь, от первого лица, так сказать.

После этого она нажала что-то на своем телефоне и с видом победительницы вручила его мне. А дальше…дальше начался мой персональный кошмар. На экране появился Миша, сидя на диване, в расслабленной позе, он громко и без тени сомнения спорил…на меня спорил.

— Бьюсь об заклад, что Зайцеву не сможешь, — прозвучал из динамиков писклявый голос Алинки.

— Кизяк вопрос, месяц и она будет прыгать на моем члене с особым удовольствием, — этот голос, пропитанный пьяными нотками, я узнала бы из тысячи, даже, если бы не видела изображение, даже, если бы мне просто дали послушать.

— А если нет?

— Тогда я пройдусь голый по университету. Днем. На перемене. У всех на виду.

Голый он не прошелся. Значит выиграл. Я не хотела в это верить, не могла просто. Не похоже все это было на какой-то спор. Не ведут себя так те, кто поспорил просто, я же видела в его глазах…или просто хотела видеть? Нет. Не мог он так жестоко, не мог из-за какого-то спора так изворачиваться. Он же с бабушкой познакомился, и столько сделала для меня, для нас. И смотрел на меня так, что дух захватывало и даже наши ссоры и накаленные до предела отношения в последнее время не меняли его ко мне отношения.

Невольно вспомнились его слова: «Я в монахи не записывался».

— Это ничего не значит, — прозвучало не слишком уверенно.

— Да? — видя мое состояние, подруга с особым энтузиазмом ухватилась за эту тему. — Может, он обещал тебе что-то?

— Что можно обещать в двадцать лет? — мой голос дрожал, пусть я и старалась держаться из последних сил.

— Действительно, — согласилась она, — но он ведь тебя даже с родителями не познакомил, разве нет?

Последние слова звучали уже не так уверенно, она не знала наверняка, но мой обескураженный, растерянный вид дал ей все карты в руки. Я не успела просто совладать с эмоциями, отразившимися на моем лице, а эта стерва уцепилась, продолжая сеять во мне зерна сомнения.

— Не знакомил, — улыбнулась победно, — дура ты, Зайцева, где ты и где он? Думаешь, его семье нужна невестка-голодранка? Ты хоть знаешь, кто его отец? Да он в жизни не позволит такой как ты войти в их семью. Потрахает тебя Багиров, а когда придет время, ему найдут подходящую партию. Мой тебе совет, уйди сама, не позорься.

Не знакомил, да. Я не настаивала, а он не предлагал, мы вообще не касались темы его семьи практически. Но ведь не может быть Алинка права, просто не может. Это ведь отец Миши организовал лечение для моей бабушки, наверняка зная, для кого старается. Или нет? Миша что угодно мог наговорить отцу. Или… а что если у них, у богатых, и вовсе развлечения такие? Нет. Я постаралась отбросить дурные мысли. Это же Миша. И эта запись…Я от него должна услышать, ему в глаза посмотреть. Может это и вовсе постановка.