— Не понимаю. Зачем мне столько купальников и прочего пляжного барахла?

— Я не знал, что тебе нравится, поэтому решил купить с запасом. На всякий случай.

— Прекрасно. Ты угадал и даже размер мой. Только один вопрос: зачем мне эти шмотки?

— Не поняла?

— Нет. Я, как бы тебе правильно сказать, не умею читать мысли. Не ясновидящая, извини.

— Ясновидящая, — повторил за мной Карим, глотая смешок. — Через три дня мы летим в свадебное путешествие, поэтому, я подумал, что тебе понадобится купальник.

— Свадебное путешествие? Купальник? Карим, ты в своём уме, а?

— В своём. У нас же не было медового месяца, ведь так?

— Это к лучшему. Всё равно брак ненастоящий, — буркнула себе под нос.

Мы подъехали к пиццерии. Припарковавшись в специальном кармане, Карим заглушил мотор автомобиля. Развернулся корпусом в мою сторону и, не спрашивая разрешения, неожиданно схватил рукой за затылок, а затем впился в губы глубоким поцелуем. Прикусив кожу, заставил открыть рот и, пользуясь моментом, загнал язык внутрь. Я сопротивлялась первые секунды, а затем сдалась. Обмякла в его объятиях, как тряпичная кукла, позволяя углублять поцелуй ещё больше. Его колючая щетина царапала кожу, а руки блуждали по спине, плечам.

— Я скучаю, душа моя, — шумно выдохнул.

"Я тоже", — крутилось на языке, но здравый смысл взял своё, стоило только вспомнить женский голос, ответивший по телефону вместо супруга.

— Хватит врать, Карим. Я по горло сыта ложью со всех сторон.

— Не понял. Ты о чём? — встревожено спросил, заглядывая в мои глаза.

— Я звонила тебе этой ночью, но трубку подняла какая-то женщина. А ещё пару недель назад, на твой мобильный телефон пришло смс от некой "Светы". Думаю, нет необходимости его цитировать.

— Ты ревнуешь, девочка моя?

— Нет! — остро возразила я, вжимаясь спиной в окно автомобиля. — Я злюсь, Карим. Злюсь, что ты наставляешь мне рога с первого дня брака. Не понимаю, зачем ты соврал Арсу, что любишь меня?!

— Не врал…

— А я больше не верю тебе, Карим. Ни одному твоему слову не верю!

Её слова царапали сердце будто осколками стекла. Карим смотрел перед собой и не моргал, ощущая прилив злости, растекающийся по венам вместе с кислородом. Не верит ему? С чего бы вдруг? Он же ни к одной женщине не прикоснулся после своего дня рождения. Да, было сообщение от Светки. Был след от помады на воротнике его рубашки, но всё это — не измена. Нет. След помады — нелепая случайность, а Светка… Там вообще без оправданий. Обычная подстилка и до отношений с его девочкой.

— Милая, я не врал тебе и не вру сейчас. Нет никого, кроме тебя, — говорил на пониженной ноте, а затем, приметив заинтересованный взгляд супруги, взял тоненькие пальчики в свою ладонь и прижал их к области сердца. — Здесь только ты, — опустил руку на ширинку своих брюк и довольно ухмыльнулся, наблюдая за алым румянцем, расползающемуся по девичьим щекам. — И тут тоже. Только ты. Везде. Всегда. Слышишь?

— Опять врёшь?

— Нет, — отрицательно мотнул головой. — Говорю правду. Этой ночью тебе ответила мама. Она временно живёт у меня, пока в её доме идёт капитальный ремонт.

— Мама?

— Угу, — широко улыбнулся и, поддавшись порыву, прижался губами к лбу супруги. — Разве не узнала её голос?

— Нет. Когда на звонок посреди ночи отвечает не муж, а какая-то женщина — мозг отключается. Почему ты сразу не сказал, что это была твоя мама?

— Понравился твой приступ ревности. Значит, ревнуешь, да?

— Нет.

Карим не поверил её "нет". Девочка сама не поняла, как устроила сцену ревности. Понятное дело, что для неё это, возможно, впервые, а вот для Карима подобных сцен было предостаточно, поэтому мужчина не сомневался ни на секунду.

— Идём есть твою любимую пиццу, — Карим первым вышел из автомобиля и, протянув руку вперёд, помог Любе покинуть пассажирское кресло.

Они шли в сторону пиццерии рука об руку. Карим слегка касался тонкого мизинца, скользя указательным пальцем сверху-вниз. В последний раз, когда они были в этом месте, Люба брыкалась и шипела на него, как змея, но сейчас… Сейчас всё было иначе. Девочка улыбалась и это заставляло Карима испытывать радость.

Люба заказала "Гавайскую" пиццу и зелёный чай, а потом передумала, и попросила официанта принести томатный сок. Карим малость удивился, но промолчал. А говорила, нет аппетита. Он наблюдал за девушкой со стороны и всё время улыбался, не отводя взгляда от округлых щёк, напоминающих точно хомяка. В какой-то момент Люба решила накормить и Карима. Взяла кусок пиццы и едва силком не запихнула в рот. Пришлось сдаться, а затем допить за девочкой зелёный чай, хотя, Карим его терпеть не мог с самого детства.

На горизонте нарисовались однокурсницы. Но оно и понятно. Вечно голодные студенты — заядлые посетители подобных заведений. Три девицы подошли к их столику и, поздоровавшись с Каримом, перевели внимание на Любу.

— А ты почему к Димке не поехала? Такая любовь у вас была, а тут… Он в больнице, а ты даже проведать ни разу не пришла. Между прочим, он спрашивал о тебе: почему не приходишь, куда пропала, — выдала самая смелая из всей честной троицы.

Люба подавилась куском пиццы и, выхватив у Карима чашку с зелёным чаем, принялась опустошать посудину до последней капли.

— Может, вы зададите мне этот вопрос? — вмешался Карим, понимая, что на ближайшую минуту Люба будет в ауте.

— Ой, извините. Это мы… Так. К слову, — принялась отвечать вторая подруга, толкая первую в бок.

— Ну чего же?! Я могу ответить на правах мужа Любы.

— Мужа?

Девушки переглянулись между собой и решили дать задний ход, как заговорила Люба:

— Девочки, впредь держите свой язык за зубами и думайте головой, что и кому говорить. Меня абсолютно не волнует ваш Дима, поэтому не портите нам с мужем обед.

Извинившись, студентки сбежали куда подальше. Карим смотрел им вслед и не мог понять, что это сейчас вообще было? Они стебаются над его девочкой или обычная зависть? Возможно, стоит научить их правильным манерам, хотя… Возиться с какими-то пигалицами претит. Вдруг перегнет палку, он-то может — как пить дай.

***

После пиццерии Карим решил отвезти меня домой, но я отказалась. Мне так хотелось побыть с ним вдвоём, что я нашла кучу предлогов лишь бы остаться. Сказать правду не могла. Противная гордость съедала всю меня похлеще любого другого чувства. Я же обещала себе не думать о нём. Обещала продолжить жить в привычном ритме, какой был до замужества, но не получилось. Против воли мне было просто необходимо: слышать низкий голос с хриплыми нотами; видеть маленькие морщинки, собирающиеся вокруг глаз, когда Карим улыбается и ощущать древесный аромат его духов.