– Ну-ну, – прошептал я. – Тише, малышка. Потерпи немного.

Сара закатила глаза, её ноздри раздулись, и дыхание выходило горячо и быстро, но она держалась молодцом. Не стала брыкаться. Она ощерилась и открыла рот, но всё вытерпела.

– Вот так, умница, – прошептал я, не убирая тёплых ладоней, и нежно её погладил.

– Отлично, – сказал врач, отходя и вытирая лоб рукавом. – Пулю вынули. Теперь надо промыть рану. Жечь будет ужасно. Ну а потом зашить.

– Хорошо, сэр. Мы готовы.

Он похрустел костяшками пальцев, взял следующий инструмент и какую-то бутылочку.

– Поехали.

Сара ударила копытом о пол и дёрнула головой, но я её удержал. Она жалобно, тоненько заржала, но осталась стоять смирно. Я сморгнул набежавшие на глаза слёзы.

– Всё в порядке, Сара. Потерпи немного. – Я зажмурился и прижался к ней. Горькие слёзы стекали через мои ресницы по её щекам. – Всё в порядке, моя хорошая.

Я слышал, как док Стивенс трудится над ней, как тяжело дышит и облизывает губы. Он явно старался сделать всё как можно быстрее, и за это я был ему очень благодарен.

– Почти, – сказал он.

Я ослабил хватку и стал медленно, ласково гладить шею и морду Сары. Я шептал ей слова утешения, слова памяти и надежды. Медленно моргал, взглядом успокаивая её, и она моргала в ответ. Мы стояли вместе. Мы держались вместе, Сара и я, в этом большом мире.

– Готово, – объявил врач, и на моём измученном лице расплылась улыбка.

Я смеялся и плакал и вытирал слёзы о шерсть Сары. Док Стивенс отошёл назад и провёл рукавом по лбу. Потом опустил руки и покачал головой.

– Сынок, – сказал он, – честное слово, такого на моей памяти не случалось. Чтобы лошадь спокойно вытерпела все эти процедуры! Не брыкаясь, не пинаясь, ничего. Поразительно.

– Вы просто ещё не встречали такую лошадь, как моя Сара.

– Нет, почему же. Каких только лошадей я не встречал за свой век! Вот чего я не видел, так это такой пары, как вы.

Он опустился на табурет у стены. Пот стекал у него по шее под рубашку. Я прижался к Саре щекой и улыбнулся.

– Так, сынок. Пулю мы вынули. И лошадка твоя ещё стоит. Но на этом пока всё. Скажем так, я бы не поставил денег на то, что до утра она доживёт. Так что ты не радуйся раньше времени. Скорее всего, ей не выкарабкаться.

– Нет, – спокойно ответил я. – Она не умрёт.

Он пожал плечами.

– Что ж, посмотрим. Заходи в дом. Поешь чего-нибудь.

– Нет, спасибо, сэр. Я останусь с ней, если можно.

Он снова пожал плечами.

– Как хочешь. Овёс вон в той корзине, колодец за конюшней. Если сумеешь её покормить – будет просто отлично. Я вас проведаю вечером.

– Спасибо, сэр. Спасибо вам огромное.

– Не за что. – Он похлопал Сару по крупу. – Удачи, лошадка.

⁂

Я не отходил от Сары остаток дня. И ночь провёл с ней, хотя в конюшне было холодно. Добрый врач принёс мне одеяло и немного еды. А спал я прямо на полу, на куче соломы, вместе со своей лошадью. И вспоминал, как папа всё время проводил у постелей мамы и Кэти. Как А-Ки заботился о миссис Дэвидсон. Наверное, это в нашей природе. Это всё, что мы можем. Быть рядом. И порой этого достаточно.

Я не спал всю эту длинную ночь, то и дело вставал и проверял, как Сара, не лежит ли она. Она стояла.

Наверное, под утро я всё-таки заснул, потому что меня разбудил скрип двери и в глаза ударил яркий свет. Я тут же вскочил на ноги.

Сара всё ещё стояла рядом, но опустив голову и тяжело дыша.

– Ничего себе, – сказал врач, легонько хлопая Сару по крупу. – Смотрите-ка, кто тут у нас. Рад, что опять в тебе ошибся, лошадка. – Он посмотрел на меня. Я протёр глаза и сонно зевнул. – Тебя кое-кто хочет видеть.

В конюшню зашёл шериф и приветливо мне кивнул. Его высокая фигура закрыла весь дверной проём, загородив свет с улицы.

– Доброе утро, сынок, – сказал он, протягивая мне руку.

Я её пожал и кивнул в ответ.

– Доброе, сэр.

Шериф удивлённо взглянул на Сару и вскинул брови.

– Вижу, твоя лошадка ещё дышит, – заметил он с полуулыбкой. – Оставила старика в дураках.

Я широко улыбнулся.

– Что вы, сэр. Просто она не хочет меня подвести.

Он усмехнулся и протянул мне конверт.

Я взял его и открыл. И ахнул. Внутри лежали деньги. Много.

– Что это, сэр?

– Твоя награда, выданная федеральным маршалом и штатом Вашингтон. За поимку Калеба Фоуни. Двести пятьдесят долларов. Ни центом меньше. Док свидетель.

Я моргнул, сглотнул и посмотрел на него.

Он нахмурился.

– А я-то думал, ты обрадуешься. Сумма очень даже неплохая.

– Да, сэр. Просто… меня смущает то, за что она. Я никогда никого не убивал. И уж точно не ожидал, что мне за это заплатят.

– Ах вот оно что. Ну, если тебе от этого станет легче, Калеба Фоуни ты не убил.

– Он выжил?

– Нет. Ничего подобного. Только умер он, скажем так, от своей руки. Застрелился, когда мы к нему подъехали. Конечно, твой выстрел тоже был серьёзный, но смертельная пуля прилетела из его собственного револьвера.

– Я забрал его револьвер!

– Похоже, у него был ещё один. Карманный, короткоствольный. В любом случае всё это твоя заслуга, так что и награда твоя. Поздравляю, сынок.

Я задумчиво посмотрел на конверт. Всё это время у Фоуни был запасной револьвер. Он мог его вытащить и застрелить меня в отместку или ради попытки удрать. Вместо этого он выпил со мной, пожелал удачи и подарил шляпу.

Я сглотнул комок в горле.

– Я должен мистеру Кэмпбеллу. За мою лошадку.

Шериф помотал головой.

– Он уже на полпути к Уолла Уолле. Просил передать тебе искреннюю благодарность за то, что ты вернул его деньги. Это скорее он тебе обязан, а не ты ему. Лошадка, он сказал, и так уже твоя. Его очень восхитила твоя отвага, и он желает тебе и твоей лошадке всего наилучшего.

– Спасибо, – тихо ответил я. Наклонился и спрятал конверт в сумку.

– Где твой дом, сынок?

Я опустил взгляд на земляной пол конюшни. Дома у меня не было. Ничего не было, кроме Сары. Я коснулся её ладонью. Она опустила голову и нежно уткнулась мордой мне в плечо.

– Вот, – сказал я, – мой дом там, где Сара.

Шериф нахмурился.

– Тебе некуда идти? – мрачно спросил он. – У тебя нет семьи?

Я промолчал. Не знал, что ответить. Я не сводил глаз со своей лошади и не убирал рук.