На лазурном небе не было ни облачка, и только одинокая чайка огласила окрестности траурным криком. Она провожала незадачливую меня в зловещие подвалы частного дома господина Бона.

— И где тучи? — выгнул бровь Андреас.

— Тучи будут, — уверенно ответил дракон.

— И откуда такая уверенность? — глава СБ потер подбородок и как-то уж совсем плотоядно мне улыбнулся.

— Леди Гвиневра — пифия, — ответил Анжер. — Она еще ни разу не ошибалась.

Я усиленно закивала, посылая благодарные взгляды в сторону своего заступника. От страха и неожиданности я забыла свой главный аргумент, а он так вовремя о нем напомнил.

— Пифия, говорите? — с ног до головы оглядел меня безопасник. — Отлично. Я приехал в университет как раз для того, чтобы сопроводить вас в Службу безопасности.

«Допредсказывалась», — поняла я и ощутила, как что-то важное внутри меня (судя по стуку, сердце) буквально отваливается и падает куда-то вниз.

— Вещи брать? — обреченно спросила я.

Под вещами я в большей степени имела в виду сухари.

— Какие вещи? В управлении вроде бы тепло… — растерялся мой будущий тюремщик.

— Господин Бон, сегодня вечером леди должна быть представлена королю. Не буду рассказывать вам, что к этому событию нужно как следует подготовиться, а время уже близится к полудню. Нельзя ли отложить беседу на завтра, тем более что всю информацию о нападении нежити вы уже получили? — снова ответил за меня дракон.

— На месте преступлений нет никаких остатков магии темных. Тогда как все убийства совершены нежитью. Королевские чародеи надеются, что госпожа провидица сможет увидеть хоть какой-то след. Речь идет о жизнях, лорд Этрен. Это не займет больше часа.

И тут до меня дошел смысл его слов.

— Так вам показания мои нужны? — обрадовалась я.

Глава Службы безопасности опасливо кивнул.

— Помочь королевским магам — мой гражданский долг, — прозвучало очень патриотически.

Генрих Третий был бы мною доволен. Вот как воплощается в жизнь наш оптимистический королевский девиз! И быть бы мне довольной тоже, если бы не удивление, которое большими буквами было написано на лице дракона. Тут-то проявить бы мне врожденную смекалку и промолчать, но от пережитого стресса (еще мгновение назад я сидела, прикованная к железному столбу, и с аппетитом грызла высушенную корку хлеба, в воображении, конечно) мой язык сработал вперед головы, и я громко продекламировала вдолбленные с самого детства слова:

— Честность, законность, праведность!

Из состояния эйфории меня вывели редкие хлопки. Королевский безопасник, вне всякого сомнения, оценил мой пыл и выразительность.

— Леди пифия знает наш девиз, — задумчиво промолвил господин Бон. — Наверное, тоже возможности дара? Наряду с прогнозом погоды. Монастырь изменил своим принципам? — ласково улыбнулся Андреас, а я подумала, что именно так должны улыбаться жуткие твари из диких южных лесов далекой и все еще не до конца изведанной земли (тварей было много, путешественники обратно не возвращались).

Как раз с такими тварями сражался за жизнь Инессы красавец Джек в последней главе «Любви и мести». Кажется, автор называла их крокодилами. Инесса была связана и подвешена над болотом, в котором кишели зубастые хищники. Они клацали огромными челюстями и подпрыгивали, чтобы отведать нежной плоти несчастной девушки. Инесса визжала и поджимала ножки, чем страшно раздражала злодея, ее туда поместившего. Но тут появился могучий Джек, он выхватил из сапога нож, пробежался по головам чудовищ, срезал веревку, подхватил Инессу на руки и перенес в безопасное место, прежде чем как следует наказать злодея.

Меня спасать было некому.

Я побледнела, потом покраснела, а потом поняла, что спасаться придется самой, и ответила:

— Монастырь принципам не изменил. Просто я из экспериментального выпуска.

Анжер присвистнул от восторга. Он уже в который раз был поражен моей исключительностью. Я перевела испуганный взгляд на безопасника и убедилась, что сравнение было выбрано мною как нельзя лучше. Он и без многочисленных зубов был самым что ни на есть крокодилом. Андреас смотрел на меня так, как будто примеривался, которое из моих мест должно быть вкуснее.

— А скажите-ка мне, дорогая пифия, — намеренно сделал он ударение на моем призвании, — а матушке Азалии известно о наличии у монастыря столь талантливой выпускницы? В вашем дипломе ведь отражен особый статус?

— Андреас, что вы такое говорите? — Анжер возмущенно закрыл меня от догадливого Бона.

«Во всяком случае, безопасность королевства в надежных руках, — подумала я. — В отличие от королевского образования».

Андреас жестом приказал дракону замолчать, отодвинул Анжера и приказал:

— Предъявите документы!

Документов у меня не было. Недавние фантазии в ближайшее время грозили стать жестокой реальностью, былая слава обернуться позором, а дача показаний планомерно перейти в вынужденную явку с повинной. Но Великий пожалел свою нерадивую дочь, и мне в который раз повезло. Порыв ветра взметнул с земли пыль. Будто по заказу на небо налетели тучки. Одна особенно крупная капля упала на породистый, чуткий до лжи нос господина Бона, и начался мелкий дождь.

Это был шанс, и я не преминула им воспользоваться.

— Вы ведь пошутили сейчас? — я добавила металла в голос.

Бон стряхнул с лица капли и неуверенно кивнул.

— Прекрасно! — я величественно повела плечом. — Господин Андреас, не будем терять времени. Нынче это слишком дорогая валюта.

Наученная предыдущим опытом (а из него я вынесла, что иногда лучше молчать, чем говорить), я поджала губы и всю дорогу молчала как рыба. То есть открывала рот, потом закрывала и периодически выпучивала глаза от натуги. Потому что я все-таки была женщиной в самом полном смысле этого слова и болтать любила. Мои гримасы произвели на господина Бона неизгладимое впечатление, королевский безопасник попытался было что-то у меня спросить, но потом передумал. Что было мне только на пользу.

Ехали мы в большой карете пугающе черного цвета. Такие же черные шторки закрывали нас от любопытных горожан, горожан от нас и меня от господина Бона. Я слегка оттянула ткань правой рукой и, ссылаясь на очень яркое солнце, которого, к слову, из-за туч не было видно, фактически занавесив лицо. Выглядело по-дурацки.

— Госпожа Гвиневра, — Бон наклонился в мою сторону, изъял кусочек ткани из моих пальцев и вернул шторку на место, — могу ли я задать вам несколько вопросов?

— Смотря каких, — опасливо покосилась на длинный нос мужчины. Владелец носа понял мой взгляд еще более правильно, чем я рассчитывала, и добавил:

— Я пойму, если вы не сможете удовлетворить мое любопытство. Все же, несмотря на исключительность, правила монастыря превыше всего.