– Так, – оживился вдруг Полиняк. – Пошли! Вон тот, зеленый, нам вполне подойдет.

Прокатчик, пожилой француз с длинными кудрявыми бакенбардами, оттеняющими ослепительную лысину, увидев меня, страшно оживился.

– Мадмуазель хочет покататься на карте?

– Мы вдвоем.

– Два карта?

– Один.

– О! – бакенбарды потускнели. – Это против правил.

– Пожалуйста, – одарила я его самой очаровательной из своих улыбок. – Мой друг, – я кивнула на Диму, – профессионал. Он приехал на Формулу-1. И хочет показать некоторые приемы.

– Формула-1! – подпрыгнул эмоциональный прокатчик. – О, это чудесно! Месье – финн? Датчанин? Голландец?

– Русский, – гордо провозгласила я.

– Мадмуазель хочет обмануть старого Пьера, – француз лукаво погрозил мне пальцем. – Россия не участвует в Формуле-1! Пьер знает все команды и всех пилотов!

– Русские – стажеры, – объяснила я. – Наша команда участвует только в тренировочных стартах. А я – журналист, хочу попробовать сама.

– Журналист? Это прекрасно! – восхитился прокатчик. – Вы напишете о моем картодроме?

– Конечно, – уверила я. – У вас так чудесно! Мы хотим вот этот, зеленый карт.

– О, мадмуазель понимает! Этот – самый быстрый.

– Попроси проверить давление в шинах, – встрял Полиняк.

– Зачем? – мне не хотелось подвергать лишним сомнениям качество инвентаря милого прокатчика Пьера. Вдруг обидится?

– Это – нормально, – уверил Дима. – Он поймет. Ты же сказала, что я – гонщик.

– Как ты понял? – я насторожилась.

– В школе французский учил, кое-какие слова помню.

– Ладно. – Я вновь улыбнулась бакенбардам и по просила исполнить странное требование Полиняка.

– Конечно, конечно! – засуетился тот. – Если бы ваш кавалер этого не сделал, я бы усомнился в том, что он – гонщик. Эрнест Хемингуэй, знаете, был такой писатель, хоть и американец, но писал не хуже наших французов, так вот, он говорил, что признает только три вида спорта: альпинизм, бокс и автогонки. Остальное – это игры, так он сказал. А картинг, ваш кавалер подтвердит, это вершина автогонок.

Полиняк энергично затряс головой. Видно, понял еще несколько слов – кавалер, автогонки и карт. Милый прокатчик выдал нам шлемы и помог влезть в машиненку. Оказавшись на коленях Полиняка, а по существу, в его объятиях, я честно прислушалась к себе. Удивительно, но ни отвращения, ни даже неудовольствия во мне не обнаружилось. Наоборот. На Димкиных бедрах, вернее, в уютной ямке между ними, было приятно, как на массажере. А его руки, лежащие на руле, обнимали меня крепко и очень бережно.

– Поехали? – шепнул он мне в ухо, и я почувствовала, как его бедра сжали мои.

Карт мощно взревел, сорвавшись с места, сердце мое метнулось вперед вместе с машиной и зависло где-то между горлом и желудком, норовя вырваться наружу и улететь вместе с моей молодой, по сути, только что начавшейся жизнью. Теперь я точно знала, что ощущал в момент старта космонавт номер один. Господи, как же ему было страшно и плохо!

– Хорошо! – проорал в ухо Полиняк. – Входим в поворот! Тут нельзя снижать обороты, чтобы не скользить на выходе!

Машина летела по кругу, заворачивая вправо, какая-то сила вжимала меня влево, а Дима, наоборот, всей мощью своего торса заваливался вместе со мной в другую сторону.

– Скольжение – это всегда тормоз! – орал бешеный гонщик. – Следи! Мы выбрали самую короткую траекторию поворота!

Я с ужасом могла наблюдать единственное: как рассыпались по сторонам, освобождая нам дорогу, все остальные карты. Они-то сразу поняли, что за зеленым рулем – камикадзе. Только при чем тут я?

– Останови! – попробовала заверещать я. Однако встречный поток воздуха смазал меня по лицу и отбросил мой крик куда-то в сторону, я даже сама его не услышала.

Все, обреченно поняла я, когда карт, взвизгнув, как подстреленная каракатица, метнулся в очередной поворот.

Бортик картодрома несся прямо нам навстречу, избежать смерти не было никакой возможности. Я испустила последний вопль прощания с миром и зажмурилась. Правая нога Полиняка резко дернулась, карт тряхнуло, нас отбросило назад, машина снова жалобно завизжала, и вдруг днище ее конвульсивно и ритмично задергалось, будто она тоже готовилась к неминуемой гибели.

– На передних колесах нет тормозов! – снова заорал Полиняк.

– А проверить ты не мог? – зло крикнула я, и от этой злости глаза мои открылись сами собой. Оказывается, мы не врезались в бортик, он, наоборот, теперь удалялся, а наша лягушка скачками неслась по прямой. К новому повороту!

– Останови! – снова крикнула я. На сей раз Полиняк меня услышал.

– Зачем? Классно же! Смотри, сейчас я буду ставить карт!

Боже мой, я попала в лапы маньяка! Это ясно. Интересно, на какие колеса он будет его ставить? Хорошо бы, если бы на передние. Тогда головой вниз – и все. Мгновенная смерть от пролома головы. А если он еще и садист? Тогда – на задние? И мы будем кувыркаться, пока не превратимся в фарш?

Мы снова почти вмазались в бортик, Полиняк резко ударил по тормозу, машина опять задергалась и задрожала, этот придурок вывернул руль в сторону поворота, и я почувствовала, что наш автомобиль потерял управление! Передок карта вильнул в сторону и заскользил, будто под колеса плеснули масла. Через секунду мне казалось, что мы летим по льду.

– Стоит! – радостно взревел мой убийца, и я окончательно уверилась в том, что он – сумасшедший.

Какой там, стоит! Мы неслись, не чуя тверди под колесами! Однако каким-то образом машиненка выровнялась и понеслась еще быстрее. Следующий поворот, я видела, был самым крутым. Бортик просто пересекал трассу под прямым углом! Не снижая скорости, мы влетели в него по широкой дуге, и я уже было мысленно перекрестилась, увидев отдаляющуюся ограду, как Полиняк снова крутанул руль, намеренно направляя карт прямо в бортик!

– Дурак! – заорала я. – Сволочь!

Не дойдя буквально пары миллиметров до страшного забора, наша лягушка квакнула и сделала натужный прыжок в сторону, на ту самую широкую дугу, по которой мы и входили в этот кошмарный угол. Я могу поклясться: машина сделала это сама! Я реально чувствовала, как она повернула, сопротивляясь ухищрениям Полиняка!

– Сейчас будем делать разворот! – оповестил мое истерзанное ухо гонщик.

– Нет! – заверещала я, сообразив, что он вознамерился повторить неудавшуюся попытку самоубийства. – Нет! – Исхитрившись, изогнувшись, изловчившись, я оттянула локоть и саданула им из всех, отпущенных природой сил, между ног этого гада!

– Вау! – рявкнул он, и его колени сжались так сильно, что я подпрыгнула, чуть не выскочив из карта, как пробка из шампанского.

И тут же я поняла, что поступила совершенно правильно! Карт затормозил, описав визгливым юзом широкую траекторию, проехал еще чуть-чуть и остановился.