Меня к нему тянуло нестерпимо, но пока такой острой необходимости тревожить источник не было. Тем более, мне вовсе не хотелось сейчас заниматься клеткой. Каленое железо требовало к себе особого отношения.

Кетудриавиль замер на миг в проеме, а затем медленно склонился приветствуя сердце моего рода. Он был едва ли не единственным из живущих, кого допускали сюда.

– Идем, хватит заигрывать с моим источником,– нетерпеливо фыркнул я, уже пройдя половину зала до другой двери.

Простая, потемневшая от времени и тонкая, она тихо скрипнула, стоило ее толкнуть. В горле пересохло, руки наоборот взмокли, когда я медленно шагнул в полумрак.

Тут был низкий потолок и никаких дополнительных источников света, но в помещении было довольно светло. Сияние исходило от сотен пар крыльев, развешенных на крючках, как причудливые плащи. Ровные округлые, резные и узорчатые. Одни светились золотым, под другими горкой лежала розовая пыльца. И все это великолепие тихо шуршало нерастраченной магией, требуя к себе внимания.

– От этого места у меня всегда дрожь по телу, – признался Кет, и непроизвольно дернул своими крыльями, показавшимися на короткий миг.

– Еще бы,– не удержался я, проходя дальше, вглубь помещения, где за стеклом хранился особенный экземпляр.

– Вот эти были Бринадасиальма? – Мастер остановился у темной, медно-рыжей пары довольно больших крыльев, которые мы откручивали совместно.

– Да, – подтвердил, мельком кинув взгляд на бирку.

– Говорил тебе, что стоило ему просто голову тогда оторвать, меньше хлопот было бы,– фыркнул Кет. После того как мы лишили того Ша доступа к привычной магии, глупец ударился в игры с темными чарами, создав массу проблем не только для нас.

– Никогда не знаешь наперед,– покачал я головой, останавливаясь у стеклянной колбы. – Ты меня вынесешь отсюда?

– Нет,– язвительно отозвался Кет, которого этот глупый вопрос позабавил. –Я так пришел, поглазеть на твои сокровища. А то мне на рабочем месте ужасов не достает, нервишки решил пощекотать.

– Хватит, хватит. Я все понял,– фыркнул, жестом пытаясь остановить поток иронии.

– Ну так и не задавай глупых вопросов,– Ша стал вдруг серьезным, подойдя ближе. – По частям можно же?

– Очень надеюсь, – честно ответил, касаясь стекла.

Прохладная оболочка стала таять, как от огня, и крылья, состоящие из трех пар, плотные и почти непрозрачные, нетерпеливо трепыхнулись.

– О, прекратите, – тихо взмолился, чувствуя, как холодеет спина,– я и так на вас с трудом смотрю.

– В таком настроении тебе не удастся подружиться с этими крыльями,– предостерег Ша. А затем, обернувшись кругом, уточнил: – А где те, что остались после Амисси Донум Вита?

– В другом зале. Я решил, что крылья преступников и их палача не могут находиться рядом с теми, что отдали добровольно ради нашего будущего.

– Ты, конечно, прав,– как-то печально произнес Кетудриавиль, заставив меня посмотреть на друга.

– Зачем тебе?

– Хотел взглянуть на крылья, что носила мама,– тихо отозвался друг, и я как-то особенно остро осознал, как нам всем было одиноко последние годы. У меня, по крайней мере, была Тенебрис. А Кет остался совсем один, когда Старшие Ша ушли.

– Напомни чуть позже,– кивнул я другу, давая обещание и, собравшись с духом, снял крылья с волшебной петли.

К моему облегчению, они все же делились. Две пары и одна - не то же самое, что все три сразу. Тем более что были еще и мои собственные, пусть и не самые сильные.

– Даже не думай,– тихо предостерег Кет, видя, что я намереваюсь повесить двойную пару на место. – Второй раз такой сильной гостьи, неподвластной чарам и способной помочь, может просто не быть. Не дури, Нимед. И не трусь, раз уж решил.

– Можешь обвинять меня в малодушии,– чувствуя, как подрагивают руки, я покачал головой, – но я бы вовсе предпочел их не брать.

– Знаю. Как и то, что все наши сородичи ходят не оглядываясь, пока твое наследие хранится в этой стеклянной колбе. А это, мой любезный друг, очень плохо сказывается на их порядочности и спокойствии в целом.

– Не рассказывая мне то, что я и без того знаю,– раздраженно рыкнул, глубоко вдохнул и прижал крылья к груди, чувствуя, как жар практически сразу пустил побеги, пытаясь добраться до сердца. Через несколько мгновений магия достигла цели, оплетя эту своевольную мышцу и сдавливая все сильнее. До тех пор, пока все более редкие удары не пропали вовсе, сменившись гулкой тишиной в груди. **

Мне не хватало этого стойкого запаха корицы, что обычно окутывал со всех сторон. Проснувшись, чувствуя себя намного лучше, я осторожно пошевелила забинтованными ногами. Они пострадали вчера совсем несильно, но само наличие бинтов немного смущало, словно под ними прятались куда более серьезные травмы.

Глянув в окно, за которым яркими солнечными лучами светило солнце, сообразив, что умудрилась проспать и оставшийся вчерашний день и ночь, я решительно откинула одеяло. Отцепив заколки-бабочки и размотав ноги, с удивлением поняла, что все мои натертости и мозоли весьма хорошо затянулись, словно прошла уже неделя. Нужно будет попросить у Ша его мазь, когда срок моего пребывания тут завершится.

На одном из кресел меня уже ждал великолепный наряд бирюзового цвета, а рядом лежала моя котомка с вещами. Довольная, что больше не придется бродить по дому босой, я вынула из сумки мягкие туфли, и быстро переоделась. Очень уж хотелось пробежаться по дому. Внутри с каждым моментом все крепло чувство, словно меня тут не было ни пару дней, а несколько лет, и я успела соскучиться по этим светлым коридорам и высоким потолкам. И по шуршанию листвы под ногами.

Набросив тонкий шарф на плечи, я выскочила в коридор, решив, что волосы приберу позже. Гладкие, словно причесанные с маслом, как полагается, они струились по спине водопадом, совершенно не мешая. Мне хотелось заглянуть в кухню, откуда по дому разносился аромат свежей выпечки. Хотелось посмотреть на великолепную глицинию, в надежде, что дерево все еще цветет. А потом можно и обсудить с Мукешем, чем же я буду заниматься до самого этого волшебного праздника. Просто бродить по поместью, как привидение – не самое разумное и полезное для здоровья.

Сделав несколько шагов от комнаты, я нахмурилась. Мои ноги словно цеплялись за что-то разлитое на полу. Если бы листья не перекатывались с той же легкостью, как всегда, вполне бы уверилась, что на каменных светлых плитах остался мед. Присмотревшись, не найдя ни малейшего признака грязи, я покачала головой, и шагнула дальше. Туфли с громким «чпок», медленно оторвались от поверхности.

Следующий шаг дался еще сложнее. Ноги просто не желали отлипать. Дернув в очередной раз, я вдруг выскочила из туфель, непроизвольно сделав несколько шагов вперед. Удивленно глядя на собственные голые ноги, несколько раз растерянно моргнула. А затем обернулась назад, успев заметить, как туфли медленно проваливаются под пол.