— Сын!

— Что сын?

— В правление из роддома звонили! Сын у тебя родился!

— Да ты что?!

Проезжавший мимо зачаток машины взвыл двигателем при перегазовке, водитель переключался на вторую и… что-то резко и сухо, как выстрел, треснуло, завизжало со скрежетом. Свет померк.

Эпизод 1

Белый потолок. Высокий. Шевелиться сил нет совершенно. Поводив глазами по сторонам, насколько позволяли бинты, разглядел только побеленные поверху стены и окно, отделявшее меня от осенней серости. Ё-мое, как же больно-то! Зато сразу снимает дурацкие вопросы — и так понятно, что в больнице. Похоже, морду лица мне отрихтовало изрядно, да и сама головушка болит, будто скальп сняли. А уж что внутри нее творится — лучше сразу сознание обратно потерять. Я бы рад, да не получается. Для этого усилия какие-то приложить надо, а я даже пальцем пошевелить не могу. Попробовать покричать?

— Фффыыаа! Фффыыаааа!!!

Едрит мадрид! Доктора, чтоб их! Они мне что, рот зашили?! Ага, и похоже, челюсть как покойнику подвязали, тьфу, тьфу. Блин! А что так тихо? Я ж в морге!!!

…Да, испугаться было удачной находкой. Сколько времени-то прошло? Или я за полярным кругом и здесь всю дорогу белый день? Это вряд ли, октябрь все-таки. Значит, не меньше суток, судя по тени от лампы на потолке, которая примерно на том же месте, что и в прошлый раз. Голова болит меньше. Привык, что ли? Нет, кричать я сегодня не буду, больно уж мне нащупанные распухшим языком осколки зубов не нравятся. Да и челюсть не просто так подвязали, наверное. Если перелом, то его лучше не тревожить. Попробую напрячься и руками пошевелить. Ага! Получается! Еще немно…

…Перестарался. Тень на потолке уже не удивляет. Даже приятно. Есть в мире что-то неизменное, на что опереться можно. Вот на руки опираться пока нельзя, хотя шевелить ими понемногу получается. Похоже, выползаю потихоньку. Мне б живого человека увидеть, а то все сам с собой да сам с собой. Не может быть, чтоб меня не проверяли, надо только подождать пока кто-нибудь не придет. И не отрубиться до этого. Скучно. Заняться самокопанием? Гораздо интереснее подумать, что с машиной произошло. Жаль не видел ничего. Но на слух движок на высоких оборотах работал, а водитель переключался. Странно, обороты он вроде должен был снизить перед включением второй. Синхронизаторов в коробке нет. Значит, авария, скорее всего, именно из-за несогласованности двигателя и коробки произошла. Что могло развалиться? Да все что угодно! Опаньки! Кто это у нас? Какая милая женщина! Тетка! Тетка!!! Ты куда?! Блин…

А… Новый персонаж. «Едет, едет доктор сквозь снежную равнину, порошок заветный людям он везет». Обезболивающее где? Хотя… Что там на нынешний день актуально? Морфин? Ну его к лешему.

— Оперативный уполномоченный отдела ЭКУ ОГПУ по борьбе с вредительством и саботажем Косов!

Вот те раз! Только тебя мне сейчас и не хватало.

— Вы, гражданин Любимов, подозреваетесь в дезорганизации выпуска машин на заводе ЗИЛ, саботаже и умышленном вредительстве. А также в покушении на жизнь представителей руководства ВКП(б) и ВСНХ.

Все приплыли. С таким диагнозом летальный исход обеспечен.

— Советую не запираться, ваши подельники уже дали обличающие вас показания, вы можете облегчить свою участь чистосердечным признанием.

Ага. Расстрел заменят на полвека лагерей. Спасибо.

— В первую очередь меня интересует состав вашей антисоветской подрывной группы. Назовите фамилии участников и пособников.

Он что, издевается? Ага, кажется, додумался.

— Вот карандаш, бумага, пишите.

Ну что ж, напишем. Читай, дорогой.

— И-д-и-н-а-х… Вот так-то лучше! А Идинах это имя или фамилия? Я что-то такой не припомню…

Досвидос, догадливый! До новых встреч! Уплываю…

Эпизод 2

Целую неделю меня никто не беспокоил, кроме медсестры, всегда одной и той же, да врача. При этом все наше общение ограничивалось только темой моего здоровья. Медики наконец-таки разрешили мне потихоньку говорить, но на мои вопросы, выходящие за пределы их компетенции, попросту не отвечали. Ни на какие. Даже про жену с сыном промолчали.

Такое «подвешенное» положение изрядно давило на мозги. Если я арестован, то почему не допрашивают? Следак прискакал, едва заметили, что я очнулся, а теперь ни слуху, ни духу. Если это ошибка какая-то, то почему со мной не разговаривают? Что ж, будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. А посему — симулировать свою недееспособность как можно дольше. Из больнички сбежать всяко проще, чем из СИЗО, или как там это сейчас называется. В тюрьме сидя, я уж точно ничего сделать не смогу, а на свободе еще можно потрепыхаться.

Я потихоньку уже начал вставать по ночам, когда опасность визитов была наименьшая. Отдельная палата — это, конечно, хорошо, но зачем дверь запирать? Вид из окна меня и порадовал, и огорчил одновременно. Место я узнал сразу — 23-я горбольница. До Таганки — пять минут ходу. Грамотно это меня сюда определили, в случае чего за решетку путь короткий. Но ничего, мне тоже неплохо, до реки рукой подать, а там бережком до Садового и по мостику к Павелецкому вокзалу. За ночь доберусь, пожалуй, и на каком-нибудь товарняке смыться успею.

Окно оказалось незапертым, осторожно открыв его, я впустил внутрь сырой и холодный октябрьский ветер. Второй этаж, плохо. Придется спускаться на простынях. Заодно и об одежде, по крайней мере на первое время, надо подумать. Улыбнувшись мысленно нарисованному новому персонажу для фильмов ужасов — одетому в пончо из одеяла, скрывающего памперс из набитой ватой наволочки, перебинтованного мужика, грабящего поздних прохожих на предмет штанов и сапог, а лучше и рубахи с курткой и кепкой, направился к умывальнику, чтобы оценить свою физиономию.

Тоже мне тюремщики! Даже зеркало не сняли. А ну как зарежу кого осколком стекла, в тряпку замотанным? Не ждете, значит, подляны такой от меня. Хорошо, не буду вас прежде времени расстраивать. Ладно, это побоку пока, посмотрим лучше, какой я теперь красавец. Жаль, что свет зажечь нельзя. Обойдемся фонарем на улице, света через окно достаточно, чтобы хоть посмотреть, где и как меня перебинтовали. Ага, все как доктор прописал, в смысле — говорил. Прилетело мне в левую половину башки, и похоже неслабо. Щека с верхней губой разорваны, зубы верхней челюсти там же выбиты, хорошо, что не спереди. Множественные порезы черепушки и сотрясение ее внутренностей. Хорошо, что не пробило. Ладно, глаза-уши целы и ладно. Как говорится, пока пальцы есть — мужик не импотент.

Итак, решено. Как только почувствую, что смогу более-менее длительное время передвигаться самостоятельно, ухожу. Нечего мне здесь ждать, когда придут добры молодцы, возьмут под белы ручки, да в камеру.

Эпизод 3

Стоило мне окончательно назначить для себя дату побега на ближайшую ночь, как с самого утра ко мне заявился… Лихачев. Да не один, а во главе целой делегации конструкторов и рабочих ЗИЛа. Я уже давно смирился с мыслью, что кроме врачей стоит ждать только чекистов, поэтому поначалу глазам своим не поверил.