Пароходики-трамвайчики проходили мимо. Волны после них, теряя в силе, плавно обнимали берег, и возвращались назад в речное пространство. Алеша сидел и смотрел, не было в голове ни мыслей, ни слов в свое оправдание. Пустота.

Молодая, зеленая трава, белые звездочки цветов, голубое небо, спокойная гладь воды успокаивали, но одна мысль, что Маша ушла, и все их отношения кончены, приносила ему горечь. Он подумал о том, как Маша ему дорога. Он хочет идти по жизни рядом с ней. А море? Они поедут с Машей на море купаться и загорать. Он ведь не знает, что такое штурман или механик-моторист, но он уже сейчас представляет себе профессию, которую получит после техникума. Будет строителем. Наверное, он неправильно говорил с Машей, а как поправить то, что натворил, не знал.

Он несколько раз порывался встать, но словно прирос к «бревну-диванчику», Здесь еще держался еле уловимый запах ее духов. Потом он исчез, а он продолжал сидеть и смотреть на рыбаков, которые донками с берега ловили хариуса. Идти в общежитие не хотелось, но ничего другого не оставалось.

Алеша прикрыл глаза, и вдруг почувствовал знакомый запах духов, ее духов. Он никогда бы его не спутал с другим. Любимый, теплый и родной запах. Ее прохладные руки закрыли глаза.

— Маша, — закричал он.

— Ну, что ты так кричишь, всю рыбу распугаешь, видишь, рыбаки повернулись в нашу сторону.

Он повернулся к ней, обнял и прижал ее руку к своей груди.

— Как замечательно, что ты вернулась.

— Вернулась, потому что была не права. Не выслушала, не расспросила, раз, раз, и убежала. Знаешь что, ведь я думала о себе, а не о тебе. А если я тебя люблю, то должна сказать: езжай, Алеша, в Находку, а я доучусь в нашем техникуме и приеду к тебе. И всегда буду ждать тебя, пока ты будешь бороздить океаны. Нельзя отнимать у человека мечту. Если ты мечтаешь о море…

— Машенька! — Он обнял ее. — В том-то и дело, что я не мечтаю о море!

Тяжелый день

В конце восьмидесятых на заводской территории шло большое строительство. Завод, который основал Николай Иванович Путилов, переживший царские войны, революции, стоявший в первых рядах обороны города в Великую Отечественную войну, полностью перестраивался.

Не было живого места, где бы строители что-то не переделывали.

Завод являлся лидером по выпуску мирной продукции в России, однако все знали, что цеха и производства перестраивают под оборонку, хотя делалось все под большим секретом. В заводских цехах выпускали новые образцы танков, а также турбины для подводных лодок и еще много чего, необходимого армии и флоту. Строительство и реконструкция на действующем производстве велись без остановки, и днем и ночью, и работало здесь почти сорок тысяч человек, да еще армия строителей со своей, по тем временам современной техникой. И вся эта людская масса располагалась на пятачке земли. Для того чтобы ничего не сорвать, не наделать бед, чертились графики, заранее согласовывались переходы через заводские «улицы» всевозможных сетей, проводились совещания, летучки, пятиминутки. Вся заводская территория была разбита на четыре строительные зоны, каждая из которых была закреплена за генеральным подрядным управлением, которое подчинялось строительному тресту, тот главку и так далее по ступенькам до политбюро партии, руководившей страной.

Начальником одного из таких управлений был тридцатишестилетний Алексей Петрович Зорин. Чуть ниже среднего роста, коренастый, на крупной голове темно-русые волосы, упрямый подбородок, прямой, с чуть заметной горбинкой нос, голубые глаза с цепким взглядом. Когда улыбка освещала его лицо, оно становилось добродушным, и на щеках появлялись ямочки. Он знал об этом, потому улыбался редко, обычно был молчалив и сосредоточен. Работа для него начиналась в восемь утра, заканчивалась по обстановке, но раньше двенадцати домой он не попадал. Только молодость спасала организм от такой нагрузки.

Партия зорко следила за делами на заводе, строителей тоже не забывала. По вторникам на заводе проводили оперативное совещание, связанное со строительством и реконструкцией производств и цехов. Совещания всегда проходили в кабинете генерального директора, хотя в большом здании заводоуправления по другую сторону от приемной располагался огромный зал заседаний. Завсегдатаи говорили, что традиция проведения совещаний у генерального появилась, когда его кабинет находился в другом месте и являлся самым большим помещением. Надо отметить, что каждый вторник на совещании присутствовал и сам генеральный. Это была традиция. Редкие исключения, конечно, случались, если мешали командировки или отпуск.

От строителей, во главе стола, всегда располагался заместитель начальника главка, так накоротке называли главное управление строительства. Нет, это не был «свадебный генерал». Строительство на заводе вели десятки субподрядных организаций, принадлежащих различным министерствам и ведомствам страны. В пиковые моменты число работающих доходило до десяти тысяч человек. И всей этой армией нужно было управлять, направлять, координировать. Деятельность этого человека чем-то напоминала работу дирижера огромного оркестра. К нему по всевозможным линиям связи стекалась информация обо всех проблемах, теоретически он за все был в ответе, на практике иногда случалось иначе. Будучи во главе строительства, как и любой человек такого ранга, он совершал ошибки при принятии решений, но кто мог их оспорить? Он мог миловать и наказывать. И последнее слово всегда было за ним.

Долгое время во главе штаба стройки на заводе находился первый заместитель начальника главка, умнейший и опытный руководитель, которого знали и уважали все: и инженеры, и рабочие. Но год назад его проводили на пенсию, и на его место заступил заместитель, но без приставки первый, амбициозный мужчина средних лет, успешно закончивший многие городские стройки. Партия на такие должности случайных людей не назначала.

Очень часто приезжали «почетные гости» — чиновники из министерств, представители партийных органов. Бывало — обычно в конце года — совещания шли несколько часов без перерыва. Кондиционеры не справлялись с вентиляцией воздуха, дышать было нечем, и все присутствующие походили на рыб в аквариуме. Пытались открывать окна, но сходящие с конвейера тракторы несли в помещение дым и гарь, так что окна тут же закрывали. Итог всех совещаний был один: надо построить, надо реконструировать, надо смонтировать, надо все выполнить в срок, а лучше досрочно. В случае невыполнения сроков исключить из партии, снять с работы, наказать выговором. Однако выговоры и замечания были, как комариные укусы, незаметны и бесследны. Каждый вторник толпа руководителей строительных организаций шла на совещания, как на Голгофу, не зная, чем они закончатся.

В очередной вторник заместитель