— Это просто ты пока еще не выросла! — оборвала ее Соня. — Так не бывает.

— Нет, бывает! — не сдавалась Маша. — Ведь бывает, Зоя Александровна? Можно же и не влюбляться, можно вообще замуж не выходить, а посвятить себя… какому-нибудь делу. Вот как вы, Зоя Александровна?

— Не бывает, — поднимаясь с травы, возразила учительница. — И вы, Мари, обязательно заболеете любовью. И вспомните меня. И я от души желаю вам всем любви. На всю жизнь.

— Спойте, Зоя Александровна! — попросила Ася.

— Лучше ты, Асенька, — возразила учительница. — Ты прекрасно себе аккомпанируешь на гитаре.

— Нет, спойте нам напоследок, — возразила Ася. — Пусть это будет как благословение.

Девочки передали семиструнную гитару с бантом, на которой многие из класса к выпуску научились неплохо играть, подражая любимой учительнице.

Я все еще его, безумная, люблю…

При имени его душа моя трепещет,

Тоска по-прежнему сжигает грудь мою,

И взор горячею слезою блещет…

Учительница пела романс на стихи Юлии Жадовской, известной поэтессы, родившейся недалеко от Любима и поэтому своей. Жадовская родилась без одной руки. Она росла без матери, к тому же отец, богатый помещик, не позволил ей соединить свою судьбу с человеком ниже по сословию. Все девушки знали о полной драматизма судьбе поэтессы, но теперь всем казалось, что учительница поет о своем, и когда она умолкла, все некоторое время молчали, грезя о той страстной и единственной любви, которая бывает раз в жизни и оставляет столь глубокий след.

Когда учительница ушла, спор разгорелся с новой силой.

— Значит, у Зои Александровны был роман! — заключила Сонечка, и все согласились. Это открытие еще больше разагрело интерес к волнующей теме. Ася поднялась и пошла вдоль берега. Ее догнала Маша Вознесенская, подруги побрели вместе, обнявшись, как прежде бродили по коридорам гимназии.

— Идем к нам, — пригласила Маша. — Мама звала тебя. У нас сегодня пироги.

— По случаю твоего выпуска?

— По случаю нашего выпуска, — поправила подруга. — Ты же знаешь, что у нас ты не чужая.

Маша немножко лукавила. В доме затевалось настоящее торжество, но причины было две. Кроме Маши, в семье имелся еще один выпускник. Алексей окончил военное училище и вчера явился домой в чине подпоручика. Новая офицерская форма очень шла ему. И Маша, и мать, и глава семьи — все любовались молодым офицером. Только этот факт Маша почему-то решила утаить от подруги. До поры.

— Я приду, — пообещала Ася. — Только переоденусь. Ладно?

— Смотри же! Мама сказала, что без тебя стол накрывать не начнет. Нужно, чтобы ты все украсила по-своему. У нас так никто не умеет.

— Обязательно приду.

Не успела выйти из аллеи, как из-под земли появился Юдаев — гладкий, напомаженный, с цепочкой в нагрудном кармане. Улыбался, обнажая прокуренные желтые зубы.

— Не желаете ли прогуляться, барышня?

Ася отступила на шаг и оглянулась — подруги были далеко.

— Не желаю я с вами прогуляться!

— А напрасно вы мною так пренебрегаете, Августиночка! — прищурился приказчик и как ни в чем не бывало пошел с ней рядом. От него воняло луком. И даже одеколон не смог перебить этого запаха. Вероятно, зайдя в трактир, Юдаев не удержался и отведал селедки. — Я, между прочим, не голытьба какая-то. Капиталец скопил-с. Теперь вот от Карыгина ушел, получше местечко сыскалось. Как куколку вас содержать бы мог, ежели бы вы…

— Глупости какие! И не мечтайте об этом! — пробормотала Ася, прибавляя шагу, и почти бегом побежала по деревянной лесенке прочь с Вала.

— Ну поглядим, чья возьмет… — донеслось до нее сверху.

Она, не оглядываясь, быстро шла в сторону набережной, у беседки остановилась перевести дух. Сердце колотилось. Противно, грустно, страшно! Детство кончилось… В этой самой беседке возникали мечты, навеянные очарованием детства. И вот эти мечты готовы рассыпаться, как замок из песка!

Как часто они с подругами сиживали здесь, делясь самым сокровенным…

Сны рассказывали, записки от мальчиков читали, стихи, что присылал ей Лелька… Все кончилось!

Грусть горьким медом разливалась в душе.

Она вошла в беседку и постояла у колонны, глядя на воду.

Осторожный кашель позади нее заставил оглянуться. У беседки стоял незнакомый парень в сатиновой рубахе. Он прятал руки за спиной и выжидательно смотрел на нее.

— Что вам нужно? — строго спросила она.

— Вы — Августина? — Да.

— Тогда это вам.

Парень протянул ей букет желто-белых цветов. С минуту Ася переводила взгляд с парня на цветы и обратно.

— От кого? — так же строго спросила она.

Парень усмехнулся, переминаясь с ноги на ногу.

— Говорить не велено. Примите цветы.

— Что значит — не велено? Говорите, иначе не возьму.

Парень вошел в беседку, положил цветы на столик, оглянулся и заявил:

— Поцелуете, тогда скажу!

— Что?!

Парень захохотал, перепрыгнул через перила беседки и двинулся вразвалочку в сторону торговой площади.

Асины щеки пылали.

Она смотрела на цветы, на набережную… Видел ли кто-нибудь, как ей передали букет? Кто это? Конечно же, Юдаев!

Она приложила холодные пальцы к пылающим щекам. Неужели фрау Марта всерьез вознамерилась отдать ее за этого неприятного человека?

Ася поспешно вышла из беседки и почти бегом двинулась к дому. Букет остался лежать на столе.

Дома ее ждали дела. Фрау Марта велела вымыть окна в гостиной и натереть до блеска зеркала. Она уже почти справилась с работой, когда вернулась от портнихи Эмили.

— Идем ко мне в комнату! Я тебе кое-что покажу!

— Я уже опаздываю, меня Маша ждет.

— Ну одну минуту, умоляю тебя! Эмили затащила ее в свою комнату.

— Платье готово, а я не могу понять, идет ли мне. Эмили разложила на обеих кроватях свои наряды. Ася села на стул.

— Ася, я так волнуюсь! Теперь приедет Вознесенский, и все решится. Мне идет зеленое? Взгляни.

— Что решится?

— Как — что? Только не делай вид, что ты не понимаешь!

Ася, погруженная в переживания последних дней, совершенно забыла о чувствах Эмили. Та весь учебный год только и твердила, что об Алешке Вознесенском. Ася была ее ушами и свидетелем романа. Собственно, то, что Эмили называла романом, происходило исключительно у Аси на глазах и в ее присутствии. Она слышала каждое слово, сказанное Вознесенским, и потом еще многократно была вынуждена выслушивать пересказ разговора из уст Эмили.