— Понятно, не каждой женщине удается в тридцать лет стать главным бухгалтером.

— Я еще им не стала, это только разговоры.

— Не важно. Предложение ты получила. Только я боюсь, карьерой увлечешься, а о личной жизни забудешь. Мне Лизка говорила, в роддоме женщин после тридцати лет называют старородящие.

— Фу, какое гадкое слово!

— Важно не слово, а смысл. Не тяни с этим делом, ладно?

— Помнишь, как папа говорил: и рад бы в рай, да грехи не пускают!

Тут пришла с работы невестка. Несмотря на возражения, усадила Маргариту ужинать.

— Знаю, что торопишься. Но сейчас начнешь собираться, забудешь и поесть. Садись, десять минут ничего не решают.

Уже у порога она протянула Маргарите сверток.

— Что это?

— Мой новый бархатный костюм.

— Я же тебя на полголовы выше.

— Не на полголовы, а всего на пять сантиметров, — строго поправила Лиза. — Брюки мне длинные, я их не успела укоротить, а тебе понадобится. Мало ли, в ресторан кто пригласит. Ты со своей квартирой сто лет себе туалеты не обновляла. А поедешь в столицу. Там бомонд страны тусуется.

Это было правдой, и Маргарита благодарно поцеловалась с женой брата. Вкус у Елизаветы был отменный, и костюм наверняка ей подойдет.

К матери Маргарита заскочила, только чтобы проститься.

— Меня Лиза ужином покормила! — крикнула она с порога.

Мама тоже вынесла пакет.

— А это что?

— Свитер из ангорки. Ни разу не надеванный.

— Мама, не надо, у меня есть все необходимое. Ты у нас и сама еще женщина не старая.

— Риточка, он слишком жаркий для нашего юга, да к тому же белый, ну куда мне такой?

— А мне?

— А тебе в самый раз. В Москве, передавали, минус пятнадцать.

Маргарита собирала дорожную сумку, когда зазвонил телефон. Она непредвиденных звонков уже не ждала, потому сняла трубку безо всякого внутреннего трепета. Это оказалась Люська.

— Подруга, — закричала она, — ты дома? Я к тебе еду! Дмитрий меня отпустил с ночевкой. Он за Костиком присмотрит…

— Люсь, ты извини, но я в Москву собираюсь. У меня самолет с утра.

— А что же ты молчишь?

— Да я сама всего два часа назад об этом узнала.

— Все равно я к тебе приеду. Так сказать, напутствую.

— Приезжай, но учти: у меня есть нечего, меня родные покормили, и пить — тоже.

— Не важно, мы что-нибудь придумаем.

Люська приехала с целым пакетом вещей.

— Да что это вы меня всем колхозом одеваете! — рассердилась Маргарита, когда подруга стала доставать свои фирменные вещи.

— Ты слишком невыразительно одеваешься, — безапелляционно заявила Люська. — И в наше время, как во всякое другое, встречают по одежке.

Она заставила Маргариту перемерять весь гардероб, одобрив при этом костюм Лизы.

— Вот смотри, как на тебе сидит костюм невестки. Блеск! А я рубль за сто даю, что ты бы себе такой не купила.

— Какой-то он слишком… нарядный.

— Вот! Вот в чем все дело! Отчего ты решила, что женщина не должна покупать себе нарядные веши? Попробуй-ка примерь мои кожаные брюки. Ну как?

— В талии широковаты.

— Понятное дело, твоя подруга разожралась, вот и покупает себе вещи большего размера…

Маргарита покорно одевалась, крутилась перед Люськой и перед зеркалом, но все время ее не оставляло чувство, что подруга приехала к ней не только по причине ее отъезда. Или потому, что только соскучилась. У нее было именно дело. Или сообщение…

— А что ты хотела мне сказать? — как бы между прочим спросила она, снимая очередной наряд.

— А откуда ты… Ну да, если я тебя знаю как облупленную, то почему бы и тебе меня не знать? Ты права, подружка. В общем… я тоже решила пойти по твоему пути!

— Поехать в Москву?

— Нет, при чем здесь это? Я тоже решила откликнуться на пикантное объявление!

— Ё-к-л-м-н, Макс, ты меня убил! Это на самом деле происходило, ты не пошутил?

— Какие шутки!

— Но это же смешно.

— Не пойму, что смешного — дать объявление?

— Смотря какое… Веришь, я никак не могу уместить это в своей голове. Второй раз в жизни, Бобров, ты ставишь меня в тупик: совершаешь поступки, которых я мог ждать от кого угодно, только не от тебя.

— На этот счет могу выдвинуть две версии: первая — ты меня плохо знаешь; вторая — поступать несвойственным мне образом меня вынуждают обстоятельства.

— Ты у нас, конечно, известный интеллектуал и можешь подвести базу под что угодно, но просвети меня, темного, что у тебя за обстоятельства, которые вынуждают? Ударяет в голову семенная жидкость?

— Хамите, парниша!

— Это от растерянности… Прости за сугубо интимный вопрос: у тебя проблемы с сексом? Может, тебе «Виагру» попить.

— Тогда останется лишь тот орган, о котором ты подумал, к ноге привязывать.

— Но тогда зачем… ты выбрал такой путь? В городе девок — только мигни. И глазастые, и ногастые, и сиськастые, и все дают!

— Ты прав, я и сам теперь не могу объяснить, чего вдруг дал это объявление? Знаешь, сработало подсознание, что ли. Это как у игроков в рулетку бывает озарение: они ставят состояние на зеро и выигрывают.

— И что было дальше?

— Не понял.

— Ну, полетело у тебя колесо. Ты остановился, поменял его и отвез девчонку домой?

— Если бы! Я знаю, ты думаешь обо мне: дуракам везет! Могу сказать как главное действующее лицо: не всегда. Видимо, судьбе надоедает помогать такому олуху, она плюет и уходит. В общем, со мной начала происходить какая-то чертовщина. После такого поверишь и в сглаз, и в порчу, и в помрачение рассудка. Я полез в багажник за запасным колесом и не нашел в нем домкрата.

— Остановил бы кого-нибудь.

— Пытался. Но представь себе, пять утра, на шоссе никого, а девчонка торопится, ей баланс сдавать, она брала работу на дом. Наконец остановился какой-то навороченный «опель», а мужик меня насчет домкрата и слушать не стал. Я прямо умолил: тогда хоть девушку мою довези. Он этак, не разжимая губ: «Две сотни!» Я молча отсчитал и отправил Маргариту в его машине.

— Ты хочешь сказать, что ничего, кроме имени, о ней не знаешь? — изумился Димка.

— Выходит, так. Знаю только, что она — заместитель главного бухгалтера в какой-то фирме. А еще у меня был номер ее телефона, но я записал его на каком-то клочке бумаги и забыл, на каком. Все свои бумаги перерыл — как в воду канул!