Поймать объект, на перекрестье прицела, задержать дыхание и медленно потянуть за спусковой крючок. Что тут такого сложного? Но специалистом, способным это сделать, была только Алиса. Не просто выстрелить, а ещё и попасть в цель с расстояния в два километра, или, как здесь говорят, полторы мили. Слабый хлопок, будто кто-то цокнул языком, сильный толчок в плечо, и пуля ушла в цель, сильный толчок, потому что пуля – двенадцать и семь десятых миллиметров в диаметре. Вот такой калибр винтовочки, хорошей машинки, мощной и надёжной! Да и глушитель сделан по уму, умеют и здесь делать, если хотят. Алиса быстро разобрала снайперскую винтовку и сложила в футляр, внешне напоминавший футляр скрипки, только большой. Алиса не знала, для какого музыкального инструмента предназначен этот футляр, в этом она не разбиралась. Вообще-то, надо было оставить винтовку здесь, ведь это улика, и очень опасная, но бросать такой великолепный инструмент жалко! То, что винтовка не будет оставлена на месте преступления, было оговорено заранее. Спускаясь вниз по лестнице, Алиса непроизвольно хмыкнула, конечно, что убили сенатора – это преступление, но что считать его местом? Говорят – преступник возвращается на место преступления, но от того места, где пуля разнесла голову кандидата в президенты, до того места, откуда стреляли… Можно сказать – площадь преступления и весьма обширная! Алиса поставила футляр у двери, а сама затаилась этажом выше, если по-хорошему, то надо было сразу уходить, но и убедиться надо, что машинку заберут. В подъезд зашла девочка лет двенадцати с большими бантиками, оглядевшись, схватила футляр и выбежала на улицу. Алиса смотрела в окно, пока девочка не скрылась за углом (ну прямо ученица музыкальной школы, возвращающаяся с занятий), потом не спеша спустилась по лестнице, вышла из дома и быстро шагая, направилась в сторону, где колыхалась толпа собравшихся на предвыборный митинг. Девочка с футляром музыкального инструмента успела убежать до того, как полиция выставила кордон, отсекая место предвыборного митинга и прилегающие кварталы от остального города. Затесавшись толпу, Алиса стала энергично проталкиваться к сцене, где суетилось несколько десятков людей. Слышались полицейские сирены, хотя прибывшие отряды полиции уже оцепили площадь, никого не выпуская. Алиса поморщилась – зачем нужен этот шум? Разве что – показать своё служебное рвение? Как Алиса и ожидала, она оказалась среди тех, кого задержала полиция. Пока полиция рьяно занималась своим важным делом – оцеплением площади с целью выявления и поимки неизвестного злоумышленника, Алиса слушала, что говорили её соседи, или товарищи по несчастью, ведь их отпустят только после снятия свидетельских показаний.

– Я видел! Видел! – говорил высокий парень, конечно, с таким-то ростом и не увидеть? Только вот чтоб видеть, надо знать, куда смотреть. А парень продолжал возбуждённо говорить: – Не успел сенатор поднести микрофон ко рту, как его голова лопнула! Это был взрыв! В микрофоне была бомба! Охрана проглядела – и вот!..

– Балда! Микрофон-то целый! Вон как стоял на подставке, так и стоит! Какая бомба? – возразил парню чей-то голос, но это не смутило долговязого, у него была следующая версия случившегося:

– Но голова сенатора-то лопнула, я же видел! Это могла быть только бомба, значит, её каким-то образом заложили прямо в голову сенатору, а потом активировали!

Кто-то поддержал эту версию, кто-то высказывал свою, мнения о случившемся были самые разнообразные. Как разлетелась на куски голова начавшего выступать кандидата в президенты, можно сказать – фактически президента, потому что соперника у него уже не было, видели многие. И вспомнили, что точно так же лопнула голова и у того! Тут же была высказана мысль, что это может быть такая болезнь:

– Это болезнь президентов – голова лопается от усиленного думания, все, кто идёт… ну, хочет стать президентом заражаются этой болезнью и… Такой вот печальный конец!

– Но у нашего президента голова-то целая! – последовало возражение, на что был получен глубокомысленный ответ:

– А разве наш президент думает? Вот поэтому у него и целая голова, пока. А если задумается…

Если найдётся тот, кто заплатит за президента, то и у него голова лопнет, – могла бы сказать Алиса, но промолчала. А в споре появилась версия близкая к реальной:

– Застрелили его! Если из бластера попасть в голову, то она вот так и разлетится! Точно вам говорю – это был бластер!

– Какой бластер! Смотри сколько охраны! И у всех детекторы, они бы точно обнаружили, если кто с бластером подобрался! – зашикали на знатока. Но он не сдавался:

– Так и у охраны же бластеры! А там тоже батареи, вот они и фонят. Кто-то этим воспользовался и…

– Балда, – другой знаток был очень категоричен в оценке умственных способностей первого. Этот знаток объяснил, почему посторонний с бластером не смог бы подобраться на расстояние выстрела: – Детектор не просто определяет, есть ли поблизости источник излучения, он запоминает его! Отслеживает перемещения, кроме того, есть такое понятие: свой-чужой, детектор различает где дружественное оружие, а где чужое.

Алиса усмехнулась, все нюансы, связанные с детекторами, обнаруживающими батареи оружия и не только оружия, она выяснила давно, это были не просто детекторы, а довольно сложные приборы, можно сказать – миникомпьютеры. Такой детектор обмануть было невозможно. Эти приборы действительно распознавали, запоминая, характеристики так называемого дружественного оружия, но при этом, если это оружие будет направлено на охраняемый объект (неважно, что это будет – человек, средство передвижения, здание), сразу подаётся сигнал тревоги. В некоторых случаях, такое практиковалось в группах телохранителей, такое оружие ещё и блокируется. А знаток продолжал просвещать «темный» народ:

– Кроме того, что у каждого охранника есть детектор, вон у сцены, видите? Это стационарные детекторы, они обнаружат, что кто-то подбирается с бластером или лазером за три мили! Понятно? Так кто мог подобраться на расстояние выстрела? А?

– Но голова-то разлетелась, – возразил первый спорщик и сделал вполне ожидаемый вывод: – Значит, в неё стрельнули! А чем так можно стрельнуть?

Обмен мнениями в том же духе продолжался довольно долго, делать-то всё равно нечего было, за полицейский кордон не выпустят, пока не опросят, а это не скоро будет. До Алисы очередь дошла только во втором часу ночи, зевающий следователь посмотрел на сонного юнца (Алиса успела даже вздремнуть) и грозно спросил:

– Что вы можете сказать?

– В своё оправдание? – переспросила Алиса, следователь вытаращил глаза – почему этот сопляк собрался оправдываться? Выглядел он совсем не так, как человек, собравшийся в чём-то покаяться, скорее, наоборот. Алиса, продолжила: – Могу честно признаться, я ничего не видел, но у меня есть смягчающее мою вину обстоятельство – маленький рост! Из-за спин собравшихся высоких и широкоплечих сторонников сенатора что-то увидеть не было никакой возможности!

– Так зачем же ты припёрся?! – вспылил следователь. Алиса пожала плечами: