их расстреляют. Их все же освободили, но тут как тут очутились тележурналисты, в основном канала НТВ Гусинского. Перед их камерами солдаты откровенно называли свои имена, номера частей, рассказывали, как их вербовали через особые отделы. Те же тележурналисты стали раздувать скандал на весь мир. И именно этот скандал спровоцировал дальнейшее столкновение. Теперь Россия просто обязана была ответить. Состоялось заседание Совета безопасности. Доклад на нем почему-то делал не начальник ФСК, не министр обороны, а министр по национальным вопросам Николай Егоров. Заверил, что «в результате работы с населением» 70 % чеченцев с нетерпением ждут прихода российских войск, а 30 % «в основном нейтральны. Сопротивление окажут только отщепенцы…»

В ночь на 29 ноября было распространено обращение Ельцина ко всем участникам противоборства в Чечне. Оно констатировало, что остановить конфликт не удалось, был предъявлен ультиматум — в течение 48 часов всем враждующим группировкам прекратить огонь, сложить оружие, расформировать свои отряды, освободить пленных. 30 ноября Ельцин подписал секретный указ № 2137с «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской республики». С 1 декабря российская авиация капитально прочесала аэродромы в Чечне, уничтожив все самолеты и вертолеты, имевшиеся у Дудаева (хотя штабы ВВС и ПВО России не подтверждали факты налетов, сообщалось, будто действовали «неизвестные самолеты»). 6 декабря Грачев и министр внутренних дел Ерин встретились с Дудаевым в Ингушетии для переговоров. Но припугнуть его и найти какой-нибудь компромисс не удалось. 11 декабря был отдан приказ на ввод войск в Чечню…

В последующей литературе против Ельцина нередко выдвигается обвинение в развязывании этой войны. Даже складывается парадоксальная ситуация, когда патриоты, разбирая просчеты и провалы Бориса Николаевича, перехватывают «до кучи» аргументы либералов. Дескать, столкновение было ненужным и бедственным, с Дудаевым надо было договариваться по-хорошему — примерно так же, как договорились с Шаймиевым. Но это очень грубая подтасовка. Обстановка в двух республиках коренным образом отличалась. Татарстан никогда не превращался в бандитское гнездо, не делал «национальными» промыслами грабежи и теракты, не устраивал гонений на русских. Даже религия была разной. Среди татар господствовал ортодоксальный ислам, а в Чечне брал верх ваххабизм — искусственно внедряемый из зарубежных центров. Оттуда же завозилось оружие, ехали инструкторы, определялась политика. Ранее мы упоминали о героическом бое 12-й погранзаставы в Таджикистане с батальоном афганских моджахедов. Один из нападавших отрядов возглавлял полевой командир Хаттаб. В Таджикистан русские его не пропустили. Но вскоре он появился в Чечне…

Войну здесь готовили заведомо. Такую, чтобы охватила весь Кавказ, отрывая его от России. А дальше распространялась бы, охватывая Поволжье, Урал, и следом посыпались бы Башкирия, тот же Татарстан. В чем Ельцин действительно виноват — в том, что он запустил заболевание, позволил гнойнику распухнуть, налиться ядами. Но в данном отношении ответственность правомочно возложить не только на Бориса Николаевича. В не меньшей степени ее разделяет Верховный Совет во главе с Хасбулатовым, мешавший президенту своевременно отреагировать на безобразия в Чечне. Но и в противоположном, либеральном лагере активными сторонниками неприкосновенности Дудаева выступали Гайдар и весь костяк «Демократического выбора России», вся команда состоявших в нем «правозащитников». Очень мощную поддержку Ичкерии оказывали медиамагнаты Березовский, Гусинский. Ну а как расценить бездумное легкомыслие министров обороны Шапошникова и Грачева, сдавших Дудаеву массу оружия (по версии убитого журналиста Холодова, легкомыслие Грачева было не бескорыстным). Или «слепоту» министра безопасности и начальника ФСК Галушко — какие-то меры начал предпринимать только его преемник, Степашин. Хотя его усилия оказались уже недостаточными и явно не профессиональными…

Впрочем, как и действия других силовых структур. Первые операции в Чечне были совершенно не продуманы, отвратительно спланированы и организованы. Сюда перебросили более чем достаточно войск. Но только по количеству. Главным образом это были необстрелянные солдаты-срочники. А в условиях общего развала армии они были и плохо обученными. Во многих частях уже забыли, когда проводили стрельбы, учения. Теперь они попали в абсолютно непривычную обстановку, в горы, среди чужого населения. В операции участвовали силы армии, МВД, ФСК, но между ними не было налажено взаимодействие, сперва вообще не было общего командования. Генералы, которым предлагали возглавить объединенную группировку, отказывались, оценивая неподготовленность операции. Только 20 декабря должность командующего принял генерал Квашнин.

А войскам дали директивы расплывчатые и нерешительные. Восточной группировке, двигавшейся от Кизляра, чеченцы перекрыли дороги, и она остановилась. С западной группировкой, выступившей от Владикавказа, произошло то же самое. Но ее вдобавок обстреляли, что и подтолкнуло ее, она силой прорвалась дальше. А северная, от Моздока, всего за день без препятствий докатила до поселка Долинский в 10 км от Грозного, но по ней ударила установка «Град», минометы, стрелковый огонь. Здесь разгорелся первый серьезный бой. 14 декабря Ельцин предъявил новый ультиматум Дудаеву, требуя сложить оружие и угрожая штурмом Грозного. Но войска вразброд только еще выдвигались на подступы к городу.

Северные районы республики были заняты без значительного сопротивления. Но продолжалась неразбериха. 24 декабря наши части без боя заняли городок и аэродром Ханкала, а через три часа получили приказ отойти на восток, перекрыть трассу Ростов — Баку. Но когда выполнили, появились большие силы чеченцев, сбили охранение и захватили Ханкалу, стали укрепляться позициями. Пришлось снова атаковать, и выбить противника удалось лишь через четыре дня упорных схваток. Грозный стала обстреливать артиллерия, наносились авиационные удары по центру города. Однако больше для острастки, подталкивая Дудаева к сдаче. Ее не дождались.

Постепенно столицу Чечни обложили в трех сторон. 31 декабря, как раз под Новый год, поступил приказ на штурм. И опять это сопровождалось грубейшими просчетами. С южной стороны дороги остались открытыми, что позволяло боевикам маневрировать силами, собирать подкрепления. Карт Грозного не имелось, вместо них раздали аэрофотоснимки и устаревшие планы города в очень ограниченном количестве, всем подразделениям не хватало. Не было налажено взаимодействия между подразделениями. Дали команду «вперед», и в город двинулись 250 танков и БТР. А в приказе оговаривалось — занимать промышленные объекты, административные здания. Но в жилые дома заходить запрещалось!

Хотя как раз в этих домах засели гранатометчики, стрелки, снайперы. Бронетехника на улицах очень уязвима… Западную группировку вообще остановили, не дали продвигаться. Северную, генерала Пуликовского, боевики сперва пропустили, она достигла вокзала и президентского дворца, но тут-то на нее навалились с разных сторон. Она попала в окружение, с трудом вырывалась назад. Потеряла 20 танков, погиб командир бригады полковник Савин, большой урон был и в людях — в танковой роте Петракувского полка осталось 30 % списочного состава. Аналогичным образом попала в ловушку восточная группировка генерала Рохлина. Но она стойко дралась, расчистила проход. Вот такой получился