Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 88
Перейти на страницу:

Боль, испытанная Великим эмиром, потрясла все его царство. Должно быть, в Самарканде ее описали словами довольно сильными, раз духовный наставник Тимура, эмир Саид Барака, посчитал своим долгом поехать поддержать его на далекий Кавказ. Старый и больной, эмир уже никуда не выезжал и, естественно, не мог сопровождать в походах того, моральное и религиозное руководство которым он на себя возложил. И все же он отправился в путь не колеблясь. Увы, дорожных трудностей эмир не перенес и отдал Богу душу. «Мой лучший друг меня покинул», — сказал Тамерлан. [119]

Последние потрясения на Среднем Востоке

В Грузии Тимуром овладела разрушительная ярость, которую он обрушил на церкви и монастыри. Он мстил тамошнему государю за то, что тот, не ответив на призыв, не прибыл к нему в Анатолию. Однако грузинам-начальникам вспомогательных войск удалось его успокоить: они хорошо сражались и уговорили своего государя вновь принести клятву верности их общему господину.

Правда, у Тимура имелись и другие заботы. Кара-Юсуф, вождь «владетелей черных овец», не только объявился вновь, но даже захватил Багдад. Находясь в карабахском лагере, Тимур поручил своему внуку Абубекру восстановить там порядок (осень 1403 года). Находя задачу легкой, он отрядил ему всего несколько эскадронов. С другой стороны, он придал ему целый корпус «инженерных» войск, поручив отстроить заново «этот святой город, прибежище веры и науки». Он пристально следил за действиями внука и с удовлетворением узнал, что Кара-Юсуф бежал[15] и что восстановительные работы начались. Однако до конца они доведены не были, и Багдад остался небольшим городком. В 1437 году Макризи напишет: «Нет ни мечети, ни правоверных, ни призывов к молитве, ни базара. Большая часть пальм высохла, большая часть каналов засорена. Называть его городом больше нельзя».

Действительно ли изменился Тимур от всех этих смертей, которые его потрясли и как бы предвосхитили его собственную? Он усердно молился, исполнял все предписания ислама и выказывал примерную набожность. Он собрал вокруг себя докторов закона, ученых, дервишей и обсуждал с ними вопросы веры. Противоречить ему не смели, ему льстили, но это не спасало от его гнева тех, кто стремился ему угодить. «Я слишком великий государь, чтобы так со мною обращались», — говорил он. Тимура не оставляла мысль построить новый город на развалинах Байлакана. Он любил занимать своих людей в зимние периоды, когда войн не велось. Он заставлял их трудиться, как вьючных животных, и в дождь, и в морозы; крепостные стены, дома, общественные здания, сады, рынки, а также грандиозный канал, отведенный от Аракса, чтобы дать жизнь всему этому, были сооружены в рекордно короткие сроки. Открытие города сопровождалось празднествами, на которые съехались подданные, вассалы, феодалы «большой и малой руки», и все получили подарки. [120]

Весной 1404 года Тамерлан решил возвратиться домой. На обратном пути его поведение дало полную картину того, как сильно изменилась его личность; он сделался невероятно жестоким и безжалостным: смутьяны и нечистые на руку чиновники умерщвлялись в огромном количестве. То было его девятнадцатое победоносное возвращение в столицу. 31 августа прибыл посол Кастилии Клавихо. Тимур принял его 8 сентября. Хотя дон и проделал длинный путь, все же он оставался бы рядовым посланцем, таким же, как послы египетский, китайский и прочие, если бы ему не пришла в голову мысль сделать письменный отчет о поездке к Великому эмиру. Он присутствовал на грандиозных праздниках, устроенных в сентябре и октябре по случаю бракосочетания нескольких юных принцев крови.

Тимур их грубо прервал. Прощального визита посол сделать не смог. Объявив ему, что правитель серьезно заболел, двери захлопнули перед самым его носом.

Глава VII Мечта о Китае не осуществилась

Был ли Тамерлан серьезно болен? Возможно. С ним уже случались опасные приступы, и предполагать, что дни его сочтены, было позволительно. Вот уже шесть лет, как он не демонстрировал своей феноменальной физической силы. В бытность в Дамаске Ибн Хальдун видел, как слуги выносили его из шатра и усаживали в седло. Тамерлану исполнилось шестьдесят восемь лет, но выглядел он много старше. Клавихо говорит, что он был так ветх, что не мог поднять веки. В то же время на празднествах, организованных им по случаю женитьбы внуков, он бодрствовал, ел и пил больше остальных. Приглашенные им послы с удивлением наблюдали, как ночью он продолжал кутеж, начатый в полдень, тогда как они сами, уже на пределе сил, должны были покинуть застолье, чтобы хоть немного отдохнуть. На другой день он, как ни в чем не бывало, продолжал возглавлять пир. Недосыпание, чрезмерное потребление мяса и спиртного этим обычно воздержанным человеком и, возможно, увлечение женщинами подорвали его телесное здоровье. Рассудок же оставался крепким. [121]

Уже давно он строил планы захвата Китая, и эта мысль его занимала постоянно. Менее трех месяцев разделили свадебные празднества и выступление в поход. Разумеется, столь малого срока было недостаточно для подготовки такого дела; но он начал им жить задолго до приказа покинуть столицу и посвятил ему все свои силы. То, несомненно, была великая мечта.

Искушение Китаем

Европа Китая не знала до тех пор, пока ее с ним не познакомил Марко Поло. Напротив, иранский мир всегда поддерживал с Китаем контакт и испытывал на себе его мощное влияние. Политические и экономические связи между ними осуществлялись постоянно как по суше (Шелковый путь), так и по морю, что, впрочем, не помешало возникновению идеализированного и даже почти фантастического представления о Дальнем Востоке, столь близком и столько же далеком. Монгольская гегемония одновременно расширила знания о Китае и укрепила миф о нем. Великие ханы, законные владетели всех монгольских улусов, даже когда их предводители вели себя как независимые государи, еще при Хубилае поселились в Пекине, где под именем Юани заняли место в ряду китайских династий. В некоторой степени Китай теоретически властвовал над Ильханами, Золотой Ордой и Джагатаидами.

Изгнание монголов в 1368 году никак не повлияло на сложившуюся ситуацию. Династия Мин, наследница Юаней, полагала, что все, признававшие превосходство ее предшественников, должны признать и ее главенство. Так думать принужден был и Тимур. Блоше считает, что эту мысль он усвоил «без труда», но мы вправе предположить, что Тимур с нею смирился скрепя сердце: его гордыня могла этому подчиниться с большим напряжением. Несомненно, нам возразят, что, согласившись действовать от имени ханов-марионеток, он вполне мог оказывать почести «Великому хану китайскому», который стеснял его не больше них. Мы, напротив, полагаем, что он разницу чувствовал прекрасно: формальный суверенитет, признаваемый им за джагатаидским ханом, компенсировался подлинным авторитетом, коим он действовал на него; претендовать на возможность воздействовать своим авторитетом на Китай он как раз не мог.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 88
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?