Поступки определяются прошлым опытом, и хоть Мокрица ощущал некоторое внутреннее беспокойство оттого, что бунтовщики добыли оружие, он не допускал и мысли о поражении. Наоборот, все складывалось удачно. Мекиль давно считал, что пора разделаться со старыми сморчками в Совете директоров. А для этого их сначала надо было припугнуть так, чтобы они сами умоляли его взять власть. Вот они и перепугались.

У Мокрицы было отличное чутье, подобное чутью крысы, знающей заранее, что в туннель прорвется вода или лава. Только что он сидел спокойно, закрыв глаза и запрокинув голову, вычисляя свои последующие шаги, и вот он на ногах…

Неладно. Что-то неладно.

Ничто не предвещало беды. Издали доносились редкие глухие удары – подрывники били ниши для зарядов, чтобы проломить потолок над городом Предков, капала вода из трещины в потолке, в передней комнате Спел о чем-то спорил с дежурным офицером.

Мокрица быстро прошел к двери, выглянул в щель. Все тихо.

Но хотелось бежать. Мокрица распахнул дверь и в ответ на взгляды офицеров сказал:

– Дойду до подрывников. Что-то они тянут. Надо поторапливаться.

В коридоре стоял одноглазый Джинь. Он уже раздобыл защитный шлем с фонарем.

– Джинь, – сказал ему Мокрица, – спустись к вспомогательному отряду. Что-то давно нет от них вестей.

– Слушаюсь, господин Мекиль.

Мокрица не стал ждать, пока Джинь скроется в глубине коридора. Он поспешил в боковой ход, ведущий к подрывникам.

И Крони с его отрядом опоздал на какие-то пять минут.

– Здесь, – сказал крысолов.

Крони жестом остановил остальных. Распахнул дверь и вошел в штаб Мекиля.

Стражник в углу, бубнивший что-то в переговорную трубку, лишь взглянул на него и отвернулся. Спел и второй офицер, колдовавшие над планом подземелья, увидели Крони не сразу.

– Где Мокрица? – спросил Крони.

– Вышел, – ответил Спел, прежде чем догадался, что никто не смеет назвать директора обидным прозвищем. – Крони?

Второй офицер старался вытащить пистолет.

– Не надо этого делать, – сказал Крони. – Нас больше. Кто-нибудь, возьмите у них оружие.

Горбун подошел к офицерам, и те безропотно передали ему пистолеты. Спел обернулся к Крони.

– Послушай, трубарь, – сказал он.

– Он такой же трубарь, как ты, красавчик, – сказал горбун.

– Господин Крони, – сказал Спел. Ему было тяжело перенести такое унижение. – Крони, я тебя умоляю, именем сестры умоляю. Не отбирай мой пистолет. Это пистолет моего деда. Я не могу без него.

– А я не могу тебе его оставить, – сказал Крони и смутился, потому что его голос звучал виновато. – Нельзя. Ты стражник.

– Лучше убейте меня.

– Нельзя, – отрезал Крони.

Его слушали все, кто находился в комнате и стоял в коридоре.

Горбун тем временем заглянул в заднюю комнату.

– Сбежал, – сказал он.

– Куда пошел Мокрица? – спросил Крони у офицера.

– Сказал, что к подрывникам.

– Кто проведет нас туда?

– Я, – неожиданно сказал стражник, сидевший у переговорной трубки.

– Оставь мне двух-трех человек, – сказал Крони горбуну, – и беги к подрывникам. Их много?

– Нет, – стражник был рад, что его не убьют. – Там только трое полицейских, а остальные техники с шахты.

– Офицеров отведите в комнату Мокрицы. Там нет запасного хода?

– Там нет хода, – сказал крысолов, стоявший за спиной Крони.

– Крони, я умоляю тебя. Два слова, – сказал Спел.

Второй офицер беспрекословно прошел в заднюю комнату.

– Крони, я хочу говорить с тобой один на один. Ты же знаешь, как много мы с Герой сделали для тебя. Без моей помощи ты бы давно был мертв. Я тебе не враг.

Крони не считал его врагом. Спел был чем-то вроде родственника, если, конечно, трубарь имеет право смотреть так на директорского сына. Спел был младшим братом, глупым и неверным…

– Я рад бы, – сказал Крони. Он был искренен. – Но оружия оставить тебе не могу. И не верю тебе. Если мы не победим, ты вернешься к Мокрице. Ты всегда будешь с тем, кто сильнее.

– Ты отказываешься от друга, – сказал Спел. – И от победы. И ты обрекаешь на смерть нас обоих.

Спел резко повернулся и четко, как на параде, поднимая колени, направился к задней двери.

Мальчишка, подумал Крони. Он играет в войну.

Тон Спела встревожил Макса Белого.

– О чем он говорил?

Крони повторил слова Спела.

– Может, это не пустая угроза, – сказал Белый Круминьшу.

Круминьш пожал плечами.

Мокрица успел убежать от горбуна и его людей. Его, как тревожный звонок, гнал страх, предчувствие беды, непонятной, неожиданной, таящейся в темных закоулках коридоров.

Мокрица провел у подрывников от силы три-четыре минуты. Работа продвигалась медленнее, чем хотелось бы, и старший техник сказал ему, что взрыв будет минут через двадцать. Здесь было мирно, пыльно, и Мокрица велел торопиться.

Предчувствие гнало его дальше, он поспешил из тупика назад, но не к штабу, а задержался на развилке, размышляя, куда идти. И эта заминка спасла его: он услышал шаги, приглушенные голоса и успел вжаться в нишу – отряд горбуна прошел мимо. Мекиль понял, что, если он сейчас не выстрелит, не поднимет тревоги, подрывники будут захвачены врасплох. Он даже поднял пистолет, прицелился в последнего из бунтовщиков, но не выстрелил. Ему не убежать, когда бунтовщики погонятся за ним. Надо сделать иначе – надо успеть к вспомогательному отряду. И, стараясь не звенеть высокими каблуками о камни, Мекиль свернул налево, туда, куда послал Джиня.

Отряд горбуна и в самом деле застиг подрывников врасплох. Стражники даже не стреляли.

– Мекиль только что был, – сказал один из техников, пока люди горбуна разоружали стражу. – Велел спешить.

– И не сказал, куда побежит?

– Разве у него спросишь?

Горбун связал пленным руки, вооружил техников и повел людей к баррикаде Рази, чтобы напасть на стражников сзади.

А Мокрица брел по туннелю, не смея зажечь фонарь и чувствуя, как опасность подстерегает его. Когда он увидел впереди огонек, то присел у стены и выставил вперед руку с пистолетом.

Огонек приближался медленно, и луч фонаря шарил по стенам, словно владелец фонаря был напуган и не уверен.

– Кто ты? – спросил Мокрица. – Если не ответишь, стреляю!

– Господин Мекиль! – донесся голос. – Это вы, господин Мекиль?

– Я.