Достав из сумки увеличительное стекло, Скарпетта стала внимательно рассматривать фотографии, обращая внимание на лица и кожу и пытаясь разглядеть шрамы, татуировки, физические дефекты, украшения. Наведя лупу на стройную брюнетку, она обратила внимание на нездоровый цвет ее лица. Кожа имела такой оттенок, словно у нее была желтуха. Возможно, такой эффект давало освещение или средство для загара.

Потом Скарпетта открыла платяной шкаф. Там висела дешевая повседневная одежда и более дорогие строгие костюмы восьмого и двенадцатого размеров. Она вытащила все белые вещи и стала смотреть, нет ли на них пятен пота. Ей удалось обнаружить несколько блузок восьмого размера с пятнами под мышками. Кинув взгляд на фотографию желтокожей брюнетки, Скарпетта вспомнила о сырой морковке в холодильнике и невольно подумала о докторе Селф.

В спальне не было никаких книг, кроме Библии в коричневом кожаном переплете, она лежала на тумбочке у кровати и была открыта на Апокрифах. Тусклый свет лампы освещал старые пожелтевшие страницы, истертые от многолетнего употребления. Надев очки, Скарпетта записала в блокноте, что Библия открыта на Книге премудрости Соломоновой и стих двадцать пятый из двенадцатой главы помечен тремя маленькими крестиками.

За то, что были безрассудны, как дети малые, да ниспошлю им кару и посмеюсь их погибели.

Скарпетта позвонила Марино, но ей снова пришлось услышать автоответчик. Отдернув штору, она проверила, заперты ли стеклянные раздвижные двери. Потом позвонила еще раз и оставила Марино еще одно срочное сообщение. Набежали тучи, поверхность воды покрылась оспинками дождя. Пальмы забились в судорогах, розовые цветы гибискуса затрепетали на ветру. Скарпетта заметила на стекле два пятна. Ребу и Леке она нашла в помещении для стирки, где они осматривали стиральную машину и сушилку.

– В спальне лежит Библия, открытая на Апокрифах, а на прикроватной тумбочке горит лампа.

Реба удивленно подняла на нее глаза.

– Меня интересует, как выглядела спальня, когда сюда приходила дама из общины. Вы же тоже ее видели.

– Когда я пришла, в спальне ничего не было тронуто. Я помню, что шторы были задернуты. Библии я не видела, и лампа на тумбочке не горела, – сообщила Реба.

– Там стоит фотография двух женщин. Это Эв и Кристина?

– По словам той прихожанки, это они.

– А на другой – Тони и Дэвид?

– Скорей всего.

– У одной из женщин расстройство пищеварения? Она больна? Они наблюдались у врача? И кто из них Эв, а кто Кристина?

Реба немного растерялась. Она не ожидала таких вопросов. Поначалу все это не казалось ей таким важным.

– А вы или кто-нибудь другой открывали стеклянные раздвижные двери в их спальне?

– Нет.

– Они не заперты. С внешней стороны стекла я заметила отпечатки уха. Они там были, когда вы осматривали дом в пятницу?

– Отпечатки уха?

– Два отпечатка правого уха, – уточнила Скарпетта.

В этот момент зазвонил ее сотовый.

Когда она подъехала к дому миссис Симистер, уже вовсю лил дождь. Перед домом стояли три полицейские машины и фургон «скорой помощи».

Скарпетта вышла из машины, продолжая разговаривать с Центром судебно-медицинской экспертизы округа Бровард, который занимался всеми внезапными и насильственными смертями на территории между Палм-Бич и Майами. Она объяснила, что осмотрит тело на месте преступления, и попросила прислать машину, чтобы отвезти его потом в морг. Она также порекомендовала немедленно произвести вскрытие.

– Вы считаете, что с этим нельзя подождать до утра? Возможно, это самоубийство на почве депрессии, – осторожно предположил дежурный эксперт, стараясь, чтобы у Скарпетты не сложилось впечатление, что он сомневается в ее компетентности.

Он был уверен, что дело это не такое уж срочное, но прямо сказать об этом не решатся. Он тщательно подбирал слова, но Скарпетта сразу догадалась о его сомнениях.

– Марино сообщил, что на месте преступления отсутствует оружие, – объяснила она, взбегая по лестнице на крыльцо. Она

изрядно вымокла.

– Извините. Я этого не знал.

– Вряд ли это самоубийство.

Она попыталась вспомнить, когда раздались выстрелы, которые они с Ребой приняли за автомобильные выхлопы.

– Вы будете осматривать место преступления?

– Конечно. Передайте доктору Эмосу, чтобы он приготовил все необходимое.

Откинув назад мокрые волосы, Скарпетта вошла в дом. Там ее уже ждал Марино.

– А где Вагнер? – спросил он. – Я думал, она тоже приедет. К сожалению. Только этой идиотки здесь и не хватало.

– Она уехала сразу за мной. Не знаю, куда она делась.

– Наверно, заблудилась. У нее полный пространственный кретинизм.

Скарпетта рассказала о Библии, найденной в спальне у Эв и Кристины, и о стихе, отмеченном крестиками.

– Именно это он и сказал, когда звонил мне! – воскликнул Марино. – Господи Иисусе! Что вообще происходит? Идиотка чертова, – выругался он, возврашаясь к Ребе. – Я добьюсь, чтобы нам дали настоящего детектива, который не угробит это дело.

Скарпетта уже достаточно наслушалась его проклятий.

– Сделай мне такое одолжение, перестань злиться и помоги ей всем, чем сможешь. А пока расскажи, что здесь случилось.

Она бросила взгляд на полуоткрытую дверь. В комнате собирали свои чемоданчики два врача «скорой помощи», которые только зря потратили время.

– Ей выстрелили в рот и снесли половину черепа, – начал Марино, посторонившись, чтобы пропустить врачей, которые торопливо шли к своей машине. – Она лежала на кровати в спальне, полностью одетая. Телевизор был включен. Ничего похожего на насильственное вторжение, ограбление или изнасилование. В ванной комнате мы нашли пару латексных перчаток. Они лежали в раковине, и одна была испачкана кровью.

– В какой ванной комнате?

– В той, что у нее в спальне.

– Есть еще какие-нибудь свидетельства, что убийца прибрал за собой?

– Нет. Только эти перчатки в раковине.

– Я должна их посмотреть. Ее личность установлена?

– Мы только знаем, чей это дом. Он принадлежит Дагги Симистер. А кто лежит на кровати, пока точно сказать нельзя.

Вынув из сумки перчатки, Скарпетта вышла в холл. Оглядевшись, она вспомнила о незапертых дверях в спальне дома на другом берегу канала. Бетонный мозаичный пол, голубые стены, дверь в маленькую гостиную. Там было много мебели, фотографий, фарфоровых птичек и старомодных статуэток. Все осталось нетронутым. Проведя Скарпетту через гостиную, Марино проводил ее в глубь дома, где в спальне с окнами на канал находилось мертвое тело.