— Так что, будем сообщать во Владивосток?

— Пусть присылают специалиста, я ему все покажу.

— Не время сейчас наукой заниматься. Срочное приготовление.

— Ну, если разберемся, то и приготовим…

Эдуард долго возился с текстом телеграммы. Надо показать, что вопрос не простой, нужен специалист, что сами принимали меры, но свежих элементов не нашли, что дефект скорее конструктивный. Короче, получилось, как получилось. Телефонной связи, как назло, не было. Эдуард понимал, что подставляет своего шефа по специальности под гнев командования флотом. Но что делать? Руки не подложишь.

Начальник КРС Виктор Шевченко, заваривший кашу о непригодности электрических элементов, чувствовал себя совершенно спокойно. Он уже третий год в должности, практически лично проверяет и ремонтирует аппаратуры самонаведения торпед, изредка доверяя что-нибудь своим специалистам. Законченный фанат своей профессии. Меланхоличен, нетороплив, с постоянной «беломориной» в зубах, он ходит и думает о фазовых детекторах, обратных связях и дифференцирующих цепях. Мысль о проведении проверки системы самонаведения на длительность функционирования от внутреннего питания пришла к нему неожиданно и ночью. Тихонько отвалившись от жены, он торопливо оделся, пошел в цех, вскрыл КРС, собрал батарею, включил. Через пять минут он сказал: «Елки-палки. Что же это получается?»

А тем временем выездная группа, предназначенная для реализации Божьей кары, приближалась на городском автобусе от аэропорта Елизово к Петропавловску. Сидевшие рядом Андреев с Молчановым вели неторопливую беседу, а расположившийся сзади Лебедев сквозь дремоту прислушивался к руководящему шепоту начальства. Вот разговор переключился на проводимые мероприятия по улучшению эксплуатации торпед на флоте. Вадим Андреев скептически относился ко всем начинаниям Бродского по сокращению времени приготовления, объема ремонта торпед, повышению их надежности. Он был сторонником строгого и пунктуального выполнения инструкций, правил минной службы, словно все они исходили непосредственно от Господа Бога.

— Ну что, Володя, вы при приготовлении торпед успеваете хоть во внутрь им заглядывать или сразу катите из хранилища на пирс?

Молчанов хмыкнул подначке.

— Если бы только время сокращать, то еще туда-сюда. Тут Михаил Александрович насел на меня по строительным вопросам. Это посложнее. Сватает меня начальником арсенала на Эгершельд, а на мое место — Лешу Лелеткина. Говорит, что надо расширять цех кислородных торпед, завершать строительство цеха перекисных торпед. Профсоюз требует столовую, местком — административное здание…

— Да, строить надо. Не только во Владивостоке и не только для торпед. Держимся на одних допотопных плавбазах. Здесь «Богдан Хмельницкий», «Кулу». Кстати, Бродский предупредил всех провинциалов с маршальскими жезлами за пазухой, что путь на Запад и во Владивосток — только через памятники: построите какой-либо цех — будем вести разговоры.

Наступило недолгое молчание. Затем снова заговорил Андреев:

— Вот в чем я поддерживаю Бродского, так это в том, что все мы взялись за торпедную подготовку высшего звена: комбригов, комдивов, начальников штабов. Он заручился поддержкой Фокина, а затем и Амелько, что все проекты приказов о продвижении по службе командиров кораблей на высшие командные должности представлять на подпись Ком-флоту только с его визой. Сколько было разговоров, мол, что он понимает, кто такой Бродский? А теперь все послушно приходят к нему и сдают зачеты, как школьники, а не говорят: «Миша, поставь визу». — У нас у всех болезнь: если назначили на новую должность, значит, необходимые знания поступают в голову автоматически. Сейчас стали заниматься. А кто вякнет, что, мол, его обидели — становится известно. Впрочем, чтобы не обижались, мы утвердили у Начальника штаба флота перечень вопросов и ответов. Вот здесь я целиком с Бродским согласен.

Опять установилось молчание. Автобус уже въехал в Петропавловск. Справа показалась сопка Любви. Перед самым выходом из автобуса Андреев повернулся к Лебедеву и сказал:

— Ну что, Лебедев, постоим за честь службы? Ваша задача срочно добраться до Богатыревки. Сейчас должны быть буксиры на ту сторону. Сначала обеспечьте подачу на эскадру четырех комплектов аппаратуры самонаведения. Покажите им, что эту задачу они могли выполнить и самостоятельно, если бы имели голову на плечах. Обшарьте все их закутки и загашники, а найдите эти злополучные элементы 17С нужного срока службы. Век их теперь буду помнить. Собирались сегодня с женой в театр сходить. В кои веки. Опять сорвалось.

О том, как Лебедев добирался зимой в вечернюю пору до Богатыревки с грузом батарей повествовать не будем, дабы не заслонить главного в этой дипломатический миссии. А главное было впереди…

Они встретились с Виктором совершенно буднично, словно только вчера расстались в факультетской курилке Системы. В зубах у Виктора торчала «беломорина» со специфически смятым мундштуком. У него уже все было приготовлено для демонстрации эксперимента, о котором Лебедев совсем не догадывался.

— Товарищ из центра, — приветствовал он Лебедева, едва они успели поздороваться, — слушай сюда. Торпеда проходит в минуту 900 метров. Согласен? Значит, аппаратура должна работать где-то б минут 30 секунд. А у нее уже на пятой минуте напряжение накала ламп начинает снижаться. Смотри. Включаю.

Затрещал электросекундомер.

— Такой проверки нет. Есть контроль, притом кратковременный, начального напряжения, которое должно быть семь вольт. Есть требование по срокам применения батарей. Не более года со дня изготовления. Такие батареи я привез.

— Ну и что, если такой проверки нет? А по сути, разве я не прав? Вот смотри, уже пять вольт.

— Ну и что, — Лебедев покрутил излучатель около приемного устройства аппаратуры, — смотри, перекладки рулей есть.

— Подожди, сейчас упадет до четырех вольт, лампочки моргать перестанут. Не Новый год.

На шестой минуте аппаратура «сдохла». Внутри у Лебедева что-то оборвалось. Он почувствовал себя на краю профессионального краха. «Как же я до этого не додумался? Правда, на арсенале все проверки делаются от внешнего источника питания, а от бортового осуществляется только секундный контроль. Но Виктор прав. Такая проверка может быть произведена. Только после этой проверки батареи на выброс»… Тем временем Шевченко его поторапливал.

— Ну, давай, что ты мне привез? Такое же дерьмо? Десять элементов мы можем использовать для контроля.

Пока Лебедев размышлял в поисках выхода из сложившейся ситуации, Виктор быстро собрал батарею, подключил все к стенду и включил секундомер. Аппаратура отработала шесть минут, не дотянув до нормы секунд тридцать. Это был накаут.

— Жаль, что у нас в Богатыревке телефона нет, доложил бы Предиту. Обрадовал бы. Он еще сомневался.

— Погоди ты с докладом. Давай-ка я гляну, что ты здесь напаял-налудил. Три элемента 1960 года, два 1959 года, четыре — 1958 года, три вообще 1957 года. Бардак!