эту печальную статистику, вычитанную в каком-то журнале. И что, смерть каждого из них была предсказуема? Конец жизни порой бывает абсолютно нелепым. Человек может всю жизнь бояться умереть от рака, бегать по врачам, а погибнуть от неудачно проглоченной рыбной косточки. Или как тот несчастный водолаз, которого засосало в контейнер для сбора воды вертолёта, занимавшегося тушением лесного пожара. Бедняга получил травмы при падении с высоты, а добил его огонь. Занимался себе человек спортом, плавать любил, планы строил на будущее, и в один трагический день всё оборвалось.

«Что-то меня понесло, – подумала Кира. – Ещё не факт, что всё кончится плохо: у Агрэя с собой оружие, да и Клеон не лыком шит. Как-нибудь отобьёмся. Их же всего трое». И как раз на этой позитивной мысли к бегущей троице присоединилось ещё четверо охотниц.

Кира запаниковала. Браслет раскалился добела, от него отделилась ослепительно белая искра, похожая на шаровую молнию, подлетела к обсиду и соединилась с ним.

Фиолетовый артефакт Агрэя жадно проглотил столь долгожданную подпитку и стал пунцовым: так много энергии содержалось в этой белоснежной вспышке. Запоздало обсид начал выполнять команды, которые чуть ранее отдавал Агрэй. Паровоз набрал максимальную скорость, на которую только был способен. Кумо, практически настигшие паровоз, превратились в едва различимые точки вдали.

Агрэй с удивлением покосился на обсид. Клеон встал со своего кресла, направился к Кире и попытался прикоснуться к камню на браслете, но, очевидно, это была не самая лучшая идея, потому что в этот самый миг Клеона отбросило в противоположный конец вагона.

Агрэй покачал головой:

– Ты меня поражаешь, братец. А разрешение спросить? Ясно же, что это личный артефакт, сам выбирающий себе хозяина.

Молодой лионит подошёл к Кире. Внимательно на неё посмотрел.

– Можно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, мягко взял её руку и стал рассматривать браслет, не касаясь его напрямую.

Кира почувствовала сильное смущение и покраснела. Агрэй, казалось, этого не замечал. Он внимательно и сосредоточенно изучал браслет, в котором имелось четыре углубления: два пустых и два с белым и красным камнями. Чем дольше он разглядывал сверкающий обод, тем более удивлённым выглядел. Наконец он отпустил руку смущённой Киры и сделал два шага назад к поднявшемуся на ноги Клеону.

– Готов поспорить на свой обсид, что браслет был изготовлен на Иклиле, но я никогда не встречал его в каталогах артефактов. Работа хоть и древняя, но стиль наших мастеров всё же прослеживается, да и металл этот за пределами Иклила не встречается.

– Он из золота палла? И как мне раньше это в голову не пришло? – искренне удивился Клеон, задумчиво потирая лоб. – Но как тогда браслет угодил на Землю? Ещё более странно то, что ни я, ни ты ничего о нём не слышали.

– Наверняка информацию о нём можно отыскать в китабу северной башни. Опасно иметь дело с неизвестным артефактом. Мы же не знаем, откуда он черпает энергию. Вдруг питается душами или крадёт время? Тогда его вовсе нельзя использовать и следует немедленно снять.

– Что такое золото палла? – с интересом спросила Кира.

– Это драгоценный металл, который добывался некогда в ущелье Хасара на нашей планете. Уникальность каньона заключается в том, что половину года в нём стоит невероятно низкая температура, а следующую половину, напротив, чрезвычайно высокая – более тысячи градусов. Но важно даже не это, а то, что наивысшая концентрация энергии лит на Иклиле царит как раз в этом ущелье. Представь: золото палла постоянно плавится и застывает, напитываясь чистейшей энергией. Благодаря этому данный металл идеально подходит для изготовления ценнейших артефактов. Вот только добывать золото палла можно лишь один день в году, когда температура выравнивается. То есть за пятьсот лет мы имели возможность добывать металл лишь пятьсот дней, и то, не так просто подгадать точную дату восстановления нормальной температуры: нужно постоянно проверять и следить за этим. Последние пятьдесят лет ничего добыть не удавалось, насколько мне известно, – охотно ответил Клеон, заходя за кресло Киры и на расстоянии разглядывая браслет.

Кира подняла на него глаза:

– И в чём его особенность? Я имею в виду: оно обладает какими-то особыми свойствами?

– Золото палла умеет поглощать и гасить энергию. А ещё, как ты могла уже заметить, оно может быть вместилищем для ещё более сильных артефактов, вроде яхлала. Вздумай ты обрамить алый кристалл в обычное золото, оно бы мигом оплавилось и почернело.

– И много подобных вещей у вас на Иклиле? Вижу, вам известно об этом довольно много, – под звуки урчания своего живота спросила Кира и покосилась на пакеты с провизией.

– Знаю три реальных: посох нашего с Агрэем отца, изголовье трона и диадема покойной хранительницы Шаи. Мы с братом сталкивались с ними воочию. Некоторые предметы из золота палла существуют лишь на бумаге, и видеть их нам не довелось. То ли их выкрали, то ли очень хорошо спрятали, – ответил Клеон, перехватывая взгляд Киры и кидая ей пакет с едой.

За окном уже несколько минут мелькал заснеженный лес, настолько густой, что магии паровоза приходилось не только прокладывать рельсы, но и попутно валить деревья. Кира задалась вопросом: «Зачем создавать новую железную дорогу, если сутками ранее тропа уже была проложена?». Но, очевидно, простая человеческая логика была здесь бессильна.

Решив не мучить своё изнурённое тело ни секундой дольше, Кира раскрыла плотный чёрный пакет и стала есть всё, что не требовало размораживания или приготовления на огне. Аппетит у неё всегда был отменный: она могла есть наравне со взрослыми мужчинами и при этом не толстеть. Завистницы в человеческом мире зачастую имели обыкновение называть таких женщин ведьмами. На самом же деле роль здесь играла хорошая генетика и любовь к спорту.

Расправившись с провиантом, Кира обмякла в кресле и стала смотреть в большое окно пульмановского вагона. Удивительно, как этот старый вагон отличался от современных по своему удобству. Если вагоны двадцать первого века изготавливались в первую очередь из соображений практичности и экономии материалов, то в этом вагоне каждая деталь была уникальна и неповторима, так как создавалась вручную.

Да, сегодня никому и в голову не пришло бы использовать в поезде обивку из дорогостоящего бархата, устанавливать деревянные резные часы ручной работы или вешать на потолок хрустальную люстру. Всё должно было быть максимально недорогим, практичным и полностью безликим.

Этот момент прослеживался во всех сферах жизни, но особенно остро ощущался в массовой архитектуре. Если сооружения девятнадцатого и начала двадцатого веков могли претендовать на звание архитектурного наследия, то современные плоские бетонные высотки почти наверняка не вызовут