— Слишком топкий металл. На нем цепь не разрубишь, а вот дыру пробьешь запросто. И крепеж не отбить — он держится на стальных полосах, что идут от бортов. Что скажете, господин Генрих? Попытаться разрубить крепление?

Пока Генрих раздумывал, Олаф вдруг соскочил в воду.

— Вы посидите в лодке, а я гляну, за что держится цепь, — скала Олаф. — Вдруг она лишь зацепилась?

Он взялся за цепь, несколько раз шумно вдохнул и, перед тем как скрыться под водой, подмигнул Генриху.

Генрих и Питер напряженно замерли, вглядываясь в мутную воду, Ильвис нервно постукивал пальцами по железке секиры. Хайдекинды, скальд, Альвис и Сундри вычерпывали, не поднимая голов, из лодки воду. Больше всех усердствовал Эйвинд из Норддерфера. Старику удалось отыскать где-то целлофановый пакет, и он использовал его вместо ведра, вполголоса умоляя Одина сохранить «тонкую, богопротивную материю» в целости как можно дольше.

Наконец из воды показалась голова Олафа.

— Черт его знает, что делать. На конце цепи — кусок бревна, а сама цепь застряла между бампером и капотом. Крепко сидит, руками ее не выдернешь, да и длина цепи не позволит. Если б лом найти...

Вода вокруг Олафа забурлила. Тысячи лопающихся пузырьков наполнили воздух жаром и каким-то едким, щиплющим глаза газом. Олаф забрыкался, потом заорал не своим голосом и, точно молния, выскочил из воды. Руки и лицо его сделались красными, от одежды валил пар.

— Воду! — кричал Олаф, пританцовывая на месте. — Лейте на меня ледяную воду!

Старик Эйвинд выплеснул на Олафа очередной пакет воды.

Олаф осторожно, как хрупкие драгоценности, обхватил Сундри и Альвиса и понес гномов к лодке с торжественным выражением лица.

— Больше! Больше! Проклятье, едва не сварился заживо!

Лодка вдруг жутко зашаталась, грузовик сдвинулся с места. Из воды поднялся капот, а задняя часть кузова полностью исчезла в реке. Судя по тому, как быстро машину перекашивало, под задними колесами образовалась ямища, и грузовик пополз в нее, угрожая затянуть за собой лодку с испуганными пассажирами. Над поверхностью появился бампер, цепь натянулась, задрав нос лодки. Угол наклона был так велик, что никто не устоял на ногах — все, кроме Сундри, успевшего уцепиться рукой за борт, покатились к корме.

Олаф грохнулся на Генриха, Генрих придавил спиной одного из хайдекиндов, Питер в падении заехал кулаком в глаз Ильвису, а сам налетел спиной на мотор. Старик Эйвинд, на которого завалился Альвис, завизжал в истерике. Гибель казалась неотвратимой.

И только гном Сундри не растерялся. Цепляясь за борт, он взобрался на нос лодки, оттуда перескочил на капот грузовика и, выхватив из-за пояса секиру, что было сил рубанул по прижатой к бамперу цепи. Звенья лопнули, лодка с шумом плюхнулась на воду...

— Прыгай, Сундри! — проревел Ильвис.

Но было уже поздно — течение увлекло освобожденную лодку и понесло ее прочь от грузовика. Пять, десять, пятнадцать метров... Сундри замер, подняв в прощании над головой руку с топором. Он что-то кричал, но шум ветра относил звук в сторону. Маленький, коренастый, гном казался статуей на пьедестале.

— Фу ты, цепь лопнула! — с облегчением вздохнул Питер. — А я уж решил — нам конец.

— Она не лопнула, ее разрубил Сундри. — Генрих бросился к мотору, опустил лопасти винта в воду, а после этого заорал, глядя почему-то на Олафа:

— Кто-нибудь знает, как завести проклятый мотор?!

И в этот миг холм взорвался. В небо на десяток метров ударил фонтан огненных брызг, следом загремело, как будто взорвалось хранилище боеприпасов. В одно мгновение огненный дождь накрыл Сундри; холм, грузовик и часть реки скрылись и кровавом тумане. Ударная волна пронеслась над водой, опалила полосы людей и древнорождениых и растворилась в дожде, оставив после себя долгое эхо. Из мглы вылетели сотни камней, огненные сгустки, пласты земли.

Ни один на «снарядов» в лодку не угодил, но закрученные ими воронки, взбитые волны создавали реальную опасность. Лодка то взлетала на метр-два, подхваченная гребнями волн, то проваливалась в водные пропасти, едва не достигая речного дна. Один раз она царапнула днищем по затопленной коряге, да так, что пассажиры едва не вылетели за борт, но металл, к счастью, удар выдержал, и люди с древнерожденными отделались лишь синяками да шишками.

Когда спустя несколько минут «обстрел» прекратился, а волны улеглись, на реку улегся душный густой туман. Даже скорее не туман — пар. Он заглушал «топот» дождя, шум Дуная и настолько крепко держался за поверхность реки, что ветру и дождю пришлось приложить много долгих усилий, прежде чем он убрался.

Всмотревшись в белую мглу, Генрих убедился, что псе пассажиры на месте, но гибель Сундри не позволила ему вздохнуть с облегчением. Генрих обхватил колени, спрятал лицо и заплакал от бессильной ярости, от невозможности что-либо изменить.

Ильвис с хмурым видом стащил с себя сапог, принялся, кряхтя, вычерпывать им воду. Хайдекинды черпали воду ладошками. Пока они доносили горсти до борта, вода успевала вся вылиться через щели между пальцами, но малышам это казалось очень забавным. Они улыбались, но тут же хмурились, вспоминая о погибшем товарище.

Дльвис, наморщив лоб, играл желваками. Он не сводил с пленника полных ненависти глаз, а когда Эйвинд из Норддерфера прекращал работу, чтоб отдышаться, гном пинал ого сапогом в тощий зад и бурчал:

— Это ты убил Сундри! Ну ничего, ты у меня еще ответишь за все. Ты и твой проклятый хозяин.

Питер и Олаф возились с мотором, спорили, орали друг на друга, но это не помогало завести его. Неуправляемую лодку несло то носом, то боком, то кормой вперед.

Ливень притих, но туман все еще был плотен. Время от времени из него выползали корни плывущих деревьев, какие-то бревна, доски. Рядом с лодкой в воде двигались сотни пластиковых бутылок, кастрюли, человеческая одежда. Среди этих «сокровищ» попадались тела погибших животных. Один раз к лодке прибило мертвую корову. Волна ударила телом о борт, а потом снова утащила тушу в туман.

Туман давно перестал быть белесым. Его наполнило странное красноватое свечение, как будто вдоль берегов полыхали пожарища.

— Как бы мы не налетели на корягу или на камни, — вздохнул Ильвис. Он вылил из сапога воду, натянул обувку на ногу и, поднявшись во весь рост, застыл, напряженно вглядываясь в туман. — И берегов не видать. Хель его разберет, как быстро мы движемся. По стремнине идем или под берегом. Эх, были бы весла — замерили б глубину, а так...

— На все воля Одина, — сказал Альвис. — Если ему угодно, чтоб мы открыли Последние Врата, то мы их откроем, а если ему угодно погубить Регенсдорф и Большой Мидгард, тогда все наши усилия тщетны.