Но даже если они накроют меня с Гришкой, то я всегда могу сказать, что просто обещал бывшему слуге помощь, ежели он не устроится в этой жизни. А о том, что его девка связана с бомбистами — совершенно не подозревал. Должно прокатить.

Между тем впереди показалась телефонная станция. И об этом говорили крупные буквы на жестяной вывеске. Я прошёл внутрь, внёс предоплату и устроился на стуле в уютной кабинке с простеньким телефонным аппаратом, покрашенным чёрной краской.

— Барышня, соедините меня с поместьем семьи Лебедевых. Они живут за Петроградом, возлей той дороге, что на Москву ведёт, — проговорил я в трубку.

— Ждите, сударь, — произнёс бойкий женский голосок, который сменили хрипящие помехи, а затем появился чопорный сухой мужской тенор: — Поместье семьи Лебедевых.

— Гаврила, кликни Ивана Петровича, да пошустрее, — узнал я голос мужчины.

— Сей момент, Никита Иванович, — узнал и он меня.

Ждать мне пришлось действительно недолго.

— Иван Петрович у аппарата, — вылетел из трубки низкий прокуренный голос с барскими нотками.

— Добрый день, сударь.

— Был добрый пока ты не телефонировал.

— А теперь день стал просто замечательным? Да, я вас конкретно в этом случае понимаю. А вот в другом нет… Чего же вы сына вместо себя послали? Неужели у вас не хватило духу встретиться со мной и решить все наши разногласия? Я из Петрограда отчаливать не собираюсь, а посему нам придётся как-то сосуществовать.

— С дворнягами подзаборными сосуществуй, выродок! — сразу же вызверился помещик, а затем каким-то невероятным усилием воли немного взял себя в руки и уже не так гневно прорычал: — Но в одном ты прав. Разногласия придётся решить.

— Вот-вот, — поддакнул я и услышал на том конце провода приглушённый женский чих, словно кто-то прикрыл рот ладошкой. — Будьте здоровы, любимая мачеха!

Из трубки вылетел женский «ой». Петров же саркастично прогрохотал:

— Не паясничай, хотя, признаю, шут из тебя отменный.

— Наверное, папенькина кровь сказалась, — ласково заметил я и услышал скрип зубов.

Помещик не стал развивать тему моего отца, видимо, уже зная, что им, по слухам, является граф Врангель. А он рядом с Петровым, что волк около болонки, так что помещик не стал тявкать в сторону Врангеля.

Вместо этого он мрачно проговорил:

— Игорь Петрович, брат мой старший, помер первого дня. Похороны будут на третий день, то бишь в понедельник. Потом состоятся поминки, а во вторник душеприказчик будет оглашать завещание. Ты приглашён на все мероприятия. Опосля оглашения завещания и поговорим о наших разногласиях. А до той поры мне некогда будет.

— Договорились. Где будут похороны?

— На Богословском кладбище поутру.

У меня по спине непроизвольно пробежали мурашки, во рту появился вкус земли, а перед глазами встала картина из прошлого Никитоса, как Васька и Поль мучали его на этом самом кладбище. Однако я быстро прогнал видение, закончил разговор с Лебедевым и решил, что на похороны надо сходить. Отдать дань уважения человеку, который довольно хорошо относился к Нику. Игорь Петрович был гораздо более интересным человеком, чем его брат Иван. Он в молодости много путешествовал по заграничным странам, а в Африке переболел какой-то хворью, лишившей его возможности иметь детей. Так он и помер бездетным. И теперь его имущество, скорее всего, достанется Ивану Петровичу. Лично мне вряд ли что-то перепадёт. Но, как я уже говорил, на похороны Игоря Петровича всё же надо сходить, но сходить не одному. Стоит пригласить на это печальное мероприятие Романову. Вдруг на похоронах занесёт руку мой завистник? Так вот Елизавета может послужить некой страховкой. Она же сильный лекарь.

Придя к такой идее, я снова взял в руку трубку телефонного аппарата и связался с особняком Романовой. Благо она оказалась дома и уже через пару минут подошла к телефону.

— Слушаю, душа моя, — ласково пропела она.

— Сударыня, к вам может нагрянуть полиция. Представляете, один из моих шапочных знакомых оказался пособником бомбистов! — протараторил я, изображая искренне удивление. — Мне пришлось сообщить дознавателю, что я провёл ночь у вас. Простите меня, но мне пришлось. И теперь полиция явится к вам, дабы проверить мои слова.

— Mignon ami, не тревожьтесь. Я уже имела разговор с полицейскими. Сейчас они опрашивают слуг. Мне мыслится, что у вас не будет никаких проблем. И я совсем не сержусь на вас за то, что вы раскрыли нашу маленькую тайну, — проговорила девушка, приняв мою игру.

Возможно, неподалёку от неё грел уши какой-нибудь полицейский, раз они ещё в её доме. Однако в моём звонке не было ничего подозрительного. Наоборот, он был весьма логичен для человека, оказавшегося на моём месте.

— Ох, сударыня, ваши слова пролились целительным бальзамом на мою израненную душу. Ведь представляете, ещё и скончался дорогой мне человек, брат Ивана Петровича Лебедева, который вырастил меня. В понедельник поутру будут похороны на Богословском кладбище. Вы бы не могли составить мне компанию?

— Всенепременно, сударь, — согласилась Романова.

— Вы настоящее чудо, Елизавета Васильевна, — пропел я и ещё с минуту разливался соловьём, а потом распрощался с девицей.

Итак, с Романовой вопрос решён и с Петровым я поговорил. Больше на сегодня у меня ничего не запланировано, а значит, можно заняться магией. Но сперва надо бы заскочить в аптеку.

Доплатив за использование телефонного аппарата, я вышел на улицу и посетил ближайшую аптеку, где купил всяких растворов и пилюль от болей в животе, ссадин и прочих мелких травм. Вечёрок сегодня обещал быть болезненным, ведь я решил тренировать «Длань удачи». Мне стоит научиться практически мгновенно накладывать её на себя. Потому-то я и вернулся в доходный дом на площади Восстания и предупредил служанку, что ей надо будет зайти ко мне через два часа. И даже если я не буду отзываться и открывать — ей всё равно следует войти в мои апартаменты. Таким образом я возвёл ещё одну линию подстраховки. Будет кому вызвать мага-лекаря, ежели меня угораздит переборщить с зарядом «Длани удачи». Однако я не собирался мощно заряжать эту магию. Хватит и совсем слабеньких «Дланей удачи». Ведь главное — научиться быстро накладывать эту магию на себя.

Вот этим делом я и занялся в гостиной, убрав из неё всё колюще-режущее, предметы с острыми углами и могущее разбиться. Даже от люстры я предпочёл отойти подальше. Однако за следующие несколько часов «откаты» даже от слабенькой золотистой магии заставили меня