секрете от остальных заключенных. Несколько газет утром успели напечатать новость о том, что Геринга повесили: так, например, репортер «News Chronicle» в «драматических и красочных деталях» описал историю последних тринадцати шагов «наци № 2» к эшафоту.

За четверть часа до полночи оставшихся десятерых осужденных разбудили и сообщили о казни. Им был предложен последний ужин: сосиски с картофельным салатом или блины с фруктовым салатом на выбор.

Интересная деталь: педантичный Вильгельм Кейтель аккуратно застелил постель. В последний раз в жизни… А потом еще и попросил щетку для уборки своей камеры.

В 00 часов 55 минут журналистов, Хогнера, Лейснера, медиков повели в самый конец тюремного двора, где находился гимнастический зал. Там были установлены три механизированные виселицы, сооруженные на деревянных помостах. Вошли полковник Эндрюс, затем тюремные священники — католик и протестант, американские офицеры охраны, члены комиссии Контрольного совета — американский, советский, английский и французский генералы.

МАРК ЮРЬЕВИЧ РАГИНСКИЙ, участник Нюрнбергского процесса

Около часа ночи начальник тюрьмы полковник Бертон Эндрюс, в присутствии премьер-министра Баварии Вильгельма Хогнера и переводчика, зачитал каждому осужденному смертный приговор.

После часа ночи осужденных в порядке предъявления обвинения по очереди вывели из камер.

Изначально планировалось препроводить нацистов к месту казни со свободными руками, однако инцидент с Герингом внес свои коррективы. В результате от камер их вели в наручниках, которые непосредственно перед виселицей заменяли на прочную веревку. Полностью руки освобождали только тогда, когда на шею уже была накинута петля.

Нюрнбергский процесс дал возможность всему миру познать подлинное лицо нацистских лидеров. Никто из них не решился открыто выступить в защиту подлого дела, которому они столько лет служили. Никто не посмел отрицать страшных преступлений, учиненных именем «третьей империи». В трибунале они вели себя, как типичные уголовные преступники, имеющие за плечами не одну судимость: схваченные с поличным, отрицали свое участие в содеянном, валили на мертвых и на соседей по скамье, делали все, чтобы спастись. Говорят, что близость смерти облагораживает. Очевидно, не всех и не всегда. Эти шли к эшафоту, как жили: думая только о себе, ненавидя всех, даже тех, кто шагал с ними плечом к плечу в дни власти, в дни побед.

АРКАДИЙ ИОСИФОВИЧ ПОЛТОРАК, участник Нюрнбергского процесса

В спортивном зале Нюрнбергской тюрьмы были установлены три черные виселицы, из которых использовались две, а одна выполняла роль запасной. Нацистских преступников заводили в зал по одному. Однако, чтобы ускорить процесс казни, нового приговоренного заводили в зал, когда тело предыдущего еще находилось в петле.

На платформу, где проводилась казнь, преступники поднимались по тринадцати деревянным ступеням. Основание эшафота высотой более двух метров было закрыто брезентом. Под каждой виселицей находился люк с двумя створками, которые открывались нажатием рычага. И приговоренный к смерти падал в отверстие на глубину 2 метра 65 сантиметров.

Перед казнью с помощью чугунных чушек были испытаны манильские веревки, которым предстояло сыграть главную роль в этом зловещем спектакле. Опыты показали, что веревки успешно выдерживают груз в 200 килограммов.

Правый угол помещения отгородили брезентом. Там предстояло складывать тела повешенных.

Казнили приговоренных два американских военнослужащих: сержант Джон Вудз, являвшийся профессиональным палачом с 1920 года, и добровольно вызвавшийся помогать ему военный полицейский Джозеф Малта.

Приговоренным еще раз зачитывали приговор, после чего вводили в спортзал. Там они поступали в распоряжение двух палачей, про старшего из которых говорили, что он еще до войны привел в исполнение в США около 350 приговоров.

Конечно, это было явное преувеличение. Более того, согласно воспоминаниям некоторых очевидцев, сержант Вудз не сумел достаточно хорошо подготовить место для казни. Длина веревки и глубина люка были рассчитаны плохо, сами люки оказались слишком узкими. А может быть, он сделал это специально… В любом случае, длина веревок была неправильно рассчитана: падая в загороженную со всех сторон камеру под эшафотом с петлей на шее, осужденные погибали не от перелома шейных позвонков, а от удушья. Кроме того, отверстие, в которое проваливались осужденные, было слишком узким, что мешало висельникам резко падать вниз.

Первым ввели под руки Иоахима фон Риббентропа.

Палач накинул и затянул петлю на его шее. После этого Риббентропу предложили произнести последнее слово. «Господи, храни Германию! Боже, будь милостив к моей душе! Мое последнее желание, чтобы Германия вновь обрела свое единство, чтобы взаимопонимание между Востоком и Западом привело к миру на Земле», — выкрикнул бывший министр. Джон Вудз накинул ему на голову мешок, священник произнес молитву, и после поворота рычага Риббентроп провалился вниз.

Необходимо отметить, что перед тем, как приговоренного поднимали на эшафот, ему освещали лицо, чтобы убедиться в его личности.

Писатель Б. Н. Полевой, присутствовавший при казни, потом вспоминал: «Повешенный падал во внутренность виселицы, дно которой с одной стороны было завешено темными шторами, а с трех сторон было заставлено деревом, чтобы никто не видел предсмертные муки повешенных».

Но было два обстоятельства, замедлявших работу палача. Во-первых, приговоренные произносили длинные предсмертные речи. Во-вторых, они оказались невероятно живучими.

В частности, Иоахим фон Риббентроп хрипел в петле около 15 минут.

А потом его тело оставалось висеть до тех пор, пока медицинские эксперты не констатировали смерть. И так потом происходило со всеми.

Первым для исполнения приговора был введен Риббентроп. Он находился в состоянии полной прострации. Пастор прочел краткую молитву, на голову Риббентропа сержант армии США Джон Вудз быстро накинул черный колпак и петлю, нажал на рычаг механизированной виселицы — и осужденный упал в люк… Так один за другим были казнены приговоренные к смерти главные военные преступники.

МАРК ЮРЬЕВИЧ РАГИНСКИЙ, участник Нюрнбергского процесса

Следующим шел Вильгельм Кейтель. На эшафоте он заявил: «Я прошу всемогущего Господа быть милосердным к народу Германии. Более двух миллионов немецких солдат погибли за отчизну до меня. Я иду за моими сынами — во имя Германии». Уже с петлей на шее он воскликнул: «Германия превыше всего!»

Смерть не была к нему милосердна. Он не мог умереть целых 24 минуты.

Альфред Йодль мучился 18 минут, а вот Юлиус Штрейхер не умирал так долго, что палачам пришлось его душить. После этого было решено привязывать к ногам осужденных груз, чтобы они поскорее уходили из жизни.

Большинство «смертников», по воспоминаниям свидетелей, сохраняло присутствие духа. Но это не касалось одного из нацистских идеологов Юлиуса Штрейхера. Он единственный, кто продолжал кричать «Хайль Гитлер!» даже с надетым на голову мешком. «Теперь я отправляюсь к Богу! Большевики и вас когда-нибудь повесят. Хайль Гитлер!»

Эрнст Кальтенбруннер перед смертью крикнул: «Счастливо