— Видишь ли, твоя мама всегда отличалась неуступчивостью. И у нее были идеи, не совсем… правильные. Я не относился к этому серьезно, считая, что все это чисто женские причуды. И, вероятно, в этом моя вина. Я закрывал глаза на многое, полагая, что со временем все решится само собой. Но тебе я должен признаться: она симпатизировала Отступникам. Пусть глубоко в душе, но… Я опасаюсь, что кто-то из них повлиял на нее, подтолкнув к нападению.

— Это бредовые и ничем не подкрепленные домыслы! — фыркнул я, выражая презрение к подобным «аргументам», очерняющим память моей матери. — Скорее, это ведьма уничтожила мою мать. Дядя нам обязан!

— Увы, сын, это не все. Накануне смерти твоя мама прямо заявила мне, что намерена положить конец любой угрозе, которая может лишить тебя возможности стать Владыкой. Сказала и об артефакте. Но я снова не отнесся к ее словам всерьез.

— А Владыка, он мог подозревать что-то?

— Думаю, брат ни о чем подобном не подозревает. Он доверял нам, опираясь на связывающие нас семейные узы.

Все это — отговорки для слабых. Мой гнев лишь усилился, требуя немедленного выхода.

— Ты говорил о желании Владыки обсудить увеличившиеся беспорядки? Что ж, передай ему, что предпочтительнее заняться выявлением и устранением их причины. Я покидаю острова! — Мой голос звенел от яростного рыка, тело дрожало, предупреждая о близости оборота.

И видя, что рассказ о матери и давно погибшей ведьме вызвал в душе бурю чувств, которые неминуемо переродятся в жажду убийства, я поспешил скрыться.

Лина

Что-то больно укололо руку, и тут же еще и еще… Множественные неприятные точечные уколы испугали. Взвизгнув, открыла глаза, пытаясь понять, что происходит.

Лежу на траве. Вокруг деревья. А по моей ладони ползают муравьи. Сознание, вопреки моему недоумению, фиксировало окружающую реальность.

Где я? Приподнимаясь, задалась я вопросом и тут же замерла, сообразив, что для начала неплохо бы понять. Кто я?

Полина — тут же всплыло из глубин сознания. И… все.

Где я? Зачем? Почему? Ответов на эти вопросы так легко обнаружить не удалось. При этом я отчетливо сознавала окружающую действительность: примерно середина дня, дремучий лес, а я в совершенно неподходящей одежде, явно не по сезону. Зябко поежившись (вокруг было по-летнему зелено, но особого тепла не ощущалось), осторожно поднялась на ноги. Осмотревшись и вслушавшись в тихий шелест леса, поняла, что не представляю, в каком направлении двигаться — все четыре стороны света казались одинаково дикими и далекими от цивилизации.

Вдруг подумалось: «Совсем как в детстве!»

Ах!

О своем детстве я тоже помнила. Вроде бы… И о семье. А вот о том, что было потом и почему я сейчас в одиночестве нахожусь в лесу, — нет. Странная какая-то амнезия.

Потоптавшись на месте, решила двигаться, ориентируясь по солнцу — так, чтобы оно, прорезая яркими лучами листву высоких деревьев, было все время перед глазами. Не стоять же на месте.

По ходу движения поняла, что самочувствие скверное: идти трудно, голова кружится и слегка пошатывает. А еще нестерпимо ноет сердце, словно предупреждая о беде или оплакивая утрату. И ощущение то ли тревоги, то ли страха лишь усиливает странное состояние. Что мне вообще делать сейчас, представляла с трудом. И тут…

Почувствовала, что на меня кто-то смотрит! Непонятно, откуда взялась моя уверенность, но… Присела, для вида поправляя ремешок абсолютно не подходящих для прогулок по лесу босоножек, и максимально осторожно огляделась.

Никого.

Но странное ощущение не покидало, заставляя еще больше укрепиться в желании двигаться, скрыться. Сама не заметила, как, стоило мелькнуть панической мысли о нападении со спины, в руках появилась палка.

Ускорив шаг, невольно удивляясь собственной ловкости, поспешила дальше. Так, в постоянном ожидании угрозы, шагала где-то с час. Но, занеся в очередной раз ногу для следующего шага, замерла. Отчетливо и ясно почуяла: стоп! Идти дальше нельзя. Сама не поняла, в чем причина такой убежденности, но противостоять внезапному предчувствию была не в состоянии. Плавно опустила ногу и, отступив на шаг, застыла на месте.

— Кто ты? — Что удивительно, я даже не вздрогнула, услышав вопрос. Ощущение чужого присутствия меня не обмануло.

Оборачивалась очень медленно, настраиваясь на самый худший сценарий развития событий и судорожно сжимая в руках толстую ветку.

Не знаю, какими я представляла раньше современных лесных разбойников, но метрах в десяти позади меня стоял… обычный мужчина. Возможно, военный. На эту мысль меня навел его камуфляж, какая-то нарочито расслабленная поза и… оружие в руках.

Автомат, наверное, — в панике подумала я, соображая, не броситься ли наутек.

Впрочем, от пули я не убегу, это осознала мгновенно. А вот что ему ответить? Правду? Не поверит.

— Разведчица? — испугав меня еще сильнее, выстрелил мой преследователь следующим вопросом.

Могу ли я быть разведчицей? Сама не знаю.

— Нет, — на всякий случай решила я отказаться. Голос дрогнул, выдавая испуг.

— Не надейся успеть кинуться, — усмехнулся незнакомец. — Пули специальные, рассчитаны на ваше племя.

О чем это он?

— Я заблудилась, — честно призналась в ответ.

Мужчина прищурился. Он молчал, но я отчетливо видела, как двигаются его губы, произнося какие-то фразы. Беззвучно. Ругательства?

— Стой на месте! И не думай бежать — пристрелю сразу. Мне не впервой с вами сталкиваться, научен опытом.

О прохладе я уже не вспоминала, тело покрылось липкой нервной испариной. Я так и не поняла, в чем меня обвиняет преследователь.

Так прошло, по моему ощущению, с полчаса. Он не сводил с меня ствола оружия и бдительного взгляда, а я в ужасе стояла на месте, не представляя, чего ожидать дальше. И спросить что-то тоже было боязно.

Группа людей появилась неожиданно. Всего миг назад их не было — и вот они дружно выступили откуда-то сбоку из-за плотного кустарника и полукругом окружили меня.

— Ого! Удачно ты, — приветствовали они моего преследователя. — Оборотница! Кто бы подумал, что они женщину свою отпустят! Может, и правду говорят, что совсем вырождаются?

Испуганно пискнула, вздрагивая от потрясения — оборотница?!

— Она странная, — слегка расслабившись, мужчина кивнул напарникам. — Не кинулась ни разу и защитный контур почувствовала.

И тут же настроение подошедшей группы изменилось: любой намек на веселье испарился, их тревога стала осязаемой.

— Научились его распознавать? — спросил кто-то из них, высказав, похоже, общее подозрение.

— Не знаю, но надо показать ее Рихарду. — Мужчина указал подбородком в моем направлении и, глядя прямо на меня, добавил: — Иди за мной!