Она почему-то глубоко убеждена, что имеет смысл обращаться только к «своему» судье. Я в этой связи чувствую себя кем-то вроде семейного доктора.

– Во-первых, ты пойдешь не ко мне, а к Машке, – ответила я. – Во-вторых, я заканчиваю это бессмысленное заседание, в смысле пребывание на карантине, и выхожу на работу.

– Правильно! Поддерживаю! – Сестра ударила в ладоши. – Мы уже пять дней отсидели ни за что ни про что. У нас ни температуры нет, ни прочих признаков болезни – сколько можно жертвовать собой в угоду несправедливо устроенному обществу?! Мы их типа защищаем, а они нас штрафуют! Доколе? Довольно!

– Академик Коляда велел нам сидеть дней пять-семь, – припомнила я.

– Значит, программу-минимум мы уже выполнили! – Натка победно вскинула кулак, потом разжала его, поднесла ладошку к глазам и повертела ею, снова хмурясь. – В этом доме найдется маникюрный набор? Завтра в люди, нужно привести себя в порядок.

– А им плевать на нас! – ярилась Натка поутру, носясь по квартире кругами, как взбесившийся робот-пылесос. В одной руке у нее была открытая сумка, другой она швыряла в него свои вещи, которые за пять дней успели расползтись по всей квартире. – Кого волнует, что одинокая женщина с сыном… Даже две одинокие женщины с сыном… и с дочерью… короче, с двумя детьми! Останутся без копейки и умрут с голоду!

Принятые нами накануне решения закончить карантин и начать тяжбу с Комитетом по здравоохранению временно успокоили нас, но не волнующееся мироздание. То продолжало сотрясаться и извергать неприятности: за ночь сестра получила еще несколько штрафов и, едва проснувшись, стала спешно собираться, чтобы вернуться к месту регистрации. По идее, ее ретирада должна была заткнуть фонтан санкций.

Я могла бы отправить Натку на такси, но решила, что должна отвезти в деревню бабушку Сизову. Та с вечера воскресенья пестовала двух наших детей, сына и дочь одиноких женщин на грани финансового разорения и голодной смерти, в Наткиной квартире. Отправлять пожилую женщину с артритом домой в Подмосковье на общественном транспорте – да зимой, в разгар ковида! – было бы свинством, которого добрая старушка никак не заслуживала. Татьяна Ивановна ведь мало того, что нянчилась с Сенькой и Сашкой и, конечно, не хотела брать за это денег, – она еще и наготовила кучу вкусной домашней еды и вычистила квартиру так, как это не сделала бы бригада профессионалов из службы клининга.

Я грешным делом подумала, что мы неправильно совершили рокировку: надо было нам с Наткой пожить у нее, а детям с бабушкой Сизовой – у меня. Сейчас я бы вернулась домой – а тут чистота и вкуснота…

Я отвезла сестру, а потом доставила в родную деревню бабушку Сизову. Сашка прибыла домой сама – ее на папиной машине вернул из эвакуации Фома, страшно гордый своим новым званием водителя.

Когда я уже под вечер приехала из Подмосковья, меня ждал подсохший кособокий кекс – на столе и грязная посуда – в мойке. Дочь с другом, выпив чаю с собственноручно приготовленным веганским десертом, смылись в кино.

Вернулась Сашка не скоро. Раньше пришли штрафы, прибытия которых я вообще-то ожидала и настраивала себя не огорчаться, но все-таки приуныла. Мы-то, конечно, попытаемся все это безобразие оспорить, но нервишки в процессе помотаем. Как говорится, пока суд да дело, душа покинет тело…

Телефон зазвонил, и я схватила трубку, не посмотрев, кто там. Оказалось, Натка.

– Ты знаешь, что он сделал?! – Сестра шумно засопела в трубку: вдох – выдох, вдох – вы-ы-ы-ыдох… Она явно пыталась успокоиться, но безрезультатно.

– Я его породила, я его когда-нибудь и убью! Если сама не сдохну раньше от разрыва сердца.

– Что, Сенька снова надел на ночь глядя хэллоуинский костюмчик вместо пижамы? – предположила я, устраиваясь поудобнее.

Рассказы о проделках и выходках моего любимого племянника лучше слушать сидя, чтобы не упасть.

– Хуже! Он тут наладил бизнес. Открыл подпольную фабрику по производству духов!

– Из подручных средств? – Я быстро прикинула, к чему такому ароматному у парня был неограниченный доступ, и тоже заволновалась. – Надеюсь, не из собачьих какашек?

– Ах, если бы из них! Я была бы просто счастлива! – Натка всхлипнула. – Прикинь, он собрал все флакончики с моими духами, щедро долил их доверху водкой и благополучно распродал на «Авито»!

– А водку где взял? Продажа алкоголя лицам моложе восемнадцати запрещена, это преступление, ответственность – штраф в размере дохода осужденного за период от трех до шести месяцев или исправительные работы на срок до одного года…

– А водку он нашел в шкафу, у меня хранилась там бутылка «Абсолюта» на всякий пожарный случай, – перебила Натка. – Нет, ты представляешь? Кому война, а кому мать родна! Пока мы с тобой на этом разнесчастном карантине падали в долговую яму, как Алиса в кроличью нору, мой ушлый ребенок исхитрился неплохо заработать! Как думаешь, будет справедливо, если я заберу у него выручку, чтобы купить себе новые духи?

– Конфискация как воспитательная мера? Даже не знаю, – засомневалась я.

– А, вот это что будет – конфискация! – обрадовалась сестра, и я поняла, что она уже все для себя решила. – Кстати, о мерах! Я тут поговорила кое с кем, и мне объяснили, что наша проблема с санкциями отпадет сама собой, если мы сделаем прививку. Ты как? В моей поликлинике можно записаться на вакцинацию хоть на завтрашнее утро.

– Даже не знаю, – повторила я.

Вакцинироваться мне не хотелось. Не то чтобы я сильно против прививки… Просто не очень «за».

Ведь как я принимаю решение в суде? Опираясь исключительно на доказанные факты. А относительно прививки, которую молва обвиняет в самых разных ужасах, у меня достоверной информации куда меньше, чем слухов, страхов, пропагандистских лозунгов и откровенно лживой статистики. И не только у меня, кстати говоря.

– Я не буду тебя уговаривать, – сказала мне Людмила Сергеевна – врач с почти сорокалетним стажем.

Она бы уже на пенсию вышла, если бы в суровую ковидную пору руководство поликлиники не уговорило ее остаться на линии трудового фронта, посулив повышенную оплату.

Деньги Людмиле Сергеевне очень нужны – она одна растит внучку Дашу. Это обстоятельство, кажется, в немалой степени способствует ее неизменной симпатии ко мне и Натке: Людмила Сергеевна была знакома с нашей бабулей, тоже заменившей внучкам родителей.

На должность участкового терапевта в районную поликлинику Людмила Сергеевна пришла сразу после мединститута. Сначала у нее лечилась наша бабуля, а потом и я, и Натка. Теперь в нашей старой квартире живет только сестра с сынишкой, но я тоже по-прежнему приписана к числу пациентов Людмилы Сергеевны и прихожу к ней всякий раз, когда мне нужно открыть больничный или пройти медосмотр.

В одно из таких появлений я и попросила проверенного – можно сказать, семейного – врача развеять мои сомнения и помочь решить, надо ли делать прививку от коронавируса. Тогда-то она и сказала, что не будет меня уговаривать.