Разгрузка эшелонов с тяжелой техникой продолжалась ночь напролет. После «катюш» пригнали железнодорожный состав с тяжелыми танками. Могучие «КВ-1» осторожно сползали по аппарелям и уходили в близлежащий лес. Мощные танки, практически неуязвимые для гитлеровских пушек, являлись основной ударной силой предстоящего наступления.

– Ну, этим громадинам и охрана-то не нужна! – прокомментировал боец патруля.

– Рядовой Самойлов, твою налево! Прекратить тары-бары-разговорчики. После караула сдам я тебя, Самойлов, на «гауптическую вахту»…

– Ну, хоть там отосплюсь, а то – цельную ночь на ногах.

Рев танковых дизелей еще не утих за поворотом дороги. А под разгрузку подходил очередной состав. Трудяга-паровоз, пыхтя, пригнал сцепку платформ с гаубицами. Их буксировали тяжелые гусеничные тягачи «Ворошиловец», которые по мощи и по габаритам не уступали танкам.

* * *

«Круговорот военной техники в природе» прекратился только перед рассветом. Стих могучий рокот двигателей и железный лязг танковых траков, и снова стали слышны соловьи. Меркли утренние звезды, небо серело, уже скоро должны были появиться первые лучи солнца. На траве выпала прохладная роса.

Младший лейтенант Ракитин дал возможность своим бойцам немного подремать, да и сам «придавил» минут на сорок. Впереди был еще целый суматошный день – до «восемнадцати – о-о», как говорят солдаты.

К шести утра, освежившись ледяной колодезной водой из ведра, комендантский патруль, снова, как «с иголочки», был готов нести службу. Понемногу перрон и совсем уж небольшая привокзальная площадь начали наполняться людьми.

На привокзальный рынок – «толкучку» – пришли первые продавцы, а скоро подтянутся и покупатели. К перрону подошел первый утренний эшелон с пополнением для фронта. Раздались окрики старшин и отрывистые команды офицеров. Солдаты выстраивались поротно, проверяли скатки шинелей, надетые через плечо, поправляли заплечные вещмешки, амуницию, винтовки и автоматы. Бронебойщики по двое несли длинные противотанковые ружья. Пулеметчики катили тяжелые «максимы», несли «Дегтяревы-пехотные». Их «вторые номера» были нагружены брезентовыми сумками с «тарелками» – запасными дисками к пулеметам.

– Равняйсь! Смирно! Шагом марш! – Очередная пехотная колонна уходила на передний край – навстречу фронтовой судьбе.

В прозрачном утреннем небе барражировали тупоносые юркие «ишачки». Краснозвездные истребители охраняли железнодорожную станцию и прилегающие к ней склады от авианалетов Люфтваффе. Чуть дальше в парке притаились 37-миллиметровые автоматические пушки под маскировочными сетями. Их длинные тонкие стволы украшали зеленые ветки. Зенитки дополняли противовоздушную оборону.

Солнце припекало, и младший лейтенант Ракитин разрешил своим бойцам освежиться кружечкой прохладного кваса из бочки. Шипучая прохлада была сейчас как раз кстати.

Пройдя по перрону, комендантский патруль проверил документы у нескольких солдат и офицеров, Виктор делал замечания по форме одежды.

– Товарищ командир, гляньте, каков щеголь! – заметил рядовой Некрасов.

На перроне среди служивого люда действительно выделялся смуглый старлей с черными, аккуратно подстриженными усиками. Форма – «с иголочки», сидела на нем как влитая. Начищенные сапоги и козырек фуражки пускали солнечных зайчиков. На груди красовались ордена Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, фуражка с голубым околышем, такого же цвета петлицы и эмблема – «курица» на рукаве – говорили о принадлежности к ВВС. Он аккуратно поставил рядом объемистый вещмешок.

Младший лейтенант Ракитин подошел к нему, приложил ладонь к козырьку фуражки, представился и попросил документ для проверки.

Старший лейтенант Хечян, как значилось в офицерском удостоверении, глядел на комендантский патруль с откровенной неприязнью. «Ну, да ладно – мы люди не гордые», – подумал Виктор.

Между тем старший лейтенант Хечян Ашот Каренович внушал уважение – дюжина сбитых «фрицев», два ордена, желтая нашивка за ранение. К тому же – командир эскадрильи.

– Что, товарищ старший лейтенант: «Первым делом, первым делом – самолеты, ну а девушки, а девушки – потом!» – продекламировал Ракитин слова известной песни.

– Не понимаю вас, товарищ младший лейтенант, песенки какие-то поете… – холодно заметил летчик.

«Вот я осел! Ведь фильм «Небесный тихоход», откуда эта песня, вышел на экраны только в 1945 году… Это же для меня – «попаданца» долбаного, что сорок второй год, что сорок пятый!» – мысленно обругал себя Виктор.

– Извините… А что в вещмешке?..

– Личные вещи, – как-то сразу насторожился старлей.

Это не укрылось от внимания Ракитина. Все же он успел повоевать и знал, что в контрразведке, да и вообще – на фронте мелочей не бывает. А настораживают как раз такие вот, малозначительные на первый взгляд, детали.

– Предъявите, пожалуйста, вещмешок для досмотра.

– По какому праву, товарищ младший лейтенант? А если я не желаю, чтобы вы рылись в моих личных вещах?! – Летчик намеренно подчеркнул разницу в звании.

– Извините, но в данный момент я являюсь старшим комендантского патруля при исполнении. Поэтому – имею право. Если не желаете показать вещи здесь, то придется вызывать машину и ехать в комендатуру.

Рядовой Василий Самойлов предусмотрительно отступил на шаг, передвинув автомат на ремне под руку.

– Ладно, черт с вами, времени нет. Смотрите! – Присев на корточки, летчик развязал наплечные ремни и распустил тесьму, стягивающую горловину вещмешка.

Пара чистого белья, носки, две банки тушенки, пачка галет, шоколад из летного пайка. «Мыльно-рыльные» принадлежности… А вот и неуставное – аккуратно завернутый в чистое вафельное полотенце флакон французских духов и небольшое зеркальце в серебряной оправе.

– Елки зеленые, что ж это вы мне голову морочите, товарищ старший лейтенант? – Виктор вздохнул и укоризненно посмотрел на летчика, едва сдерживая смех. – Никаких претензий более не имею, возьмите, пожалуйста, ваши документы.

– Подарки невесте везу, она у нас в полку – военфельдшер. Очень переживала, когда меня зацепило. Духи настоящие, французские. Я их в госпитале на трофейный портсигар с позолотой сменял, когда по ранению лежал. – Летчик рассмеялся, поняв, что щекотливая ситуация разрешилась нормально, что «комендач» – не такой уж и зверь лютый.

В принципе, у солдат и офицеров довольно много чего было «неуставного» в вещмешках, чего не хотелось бы показывать комендантскому патрулю. Трофейный «Парабеллум» или «Вальтер» с красивой гравировкой, кинжал с дорогими инкрустациями, тот же флакон духов, дорогой портсигар или трофейные швейцарские часы.

Заулыбались и солдаты патруля, острая конфликтная ситуация, которая могла закончиться неизвестно чем, сошла на нет.

* * *

Именно в этот момент Виктор затылком почувствовал чей-то колкий и внимательный взгляд. Волоски на загривке буквально встали дыбом, сигнализируя об опасности. То самое «звериное» чутье, которое тренировали на Курсах контрразведки, внезапно проснулось.