Ночь, тьма, казнь…

Клер хотела отложить пачку рисунков, но вдруг заметила легкие дополнения, сделанные карандашом. Похоже на поправки или… Пришлось взять лупу, чтобы их разглядеть. Это были тела в воде, похожие то ли на рыб, то ли на женщин. Неужели русалки? Клер видела их всюду. У оснований мостов, под днищами лодок, в каналах, в тени пролегающих над их головами дорог. Создавалось ощущение, что русалочье племя поселилось под сваями города и подтачивает его со стороны воды, а жадные руки тянутся к ничего не подозревающим людям.

Она выхватила из стопки один рисунок. Русалка впилась зубами в руку женщины, уснувшей в гондоле. И все это происходит недалеко от моста Вздохов. Странно, как жители Венеции не раскинули сеть, чтобы ловить русалок за их преступления. Или люди просто их не замечали. А может, замечали лишь тогда, когда из их цепких скользких рук уже не уйти. На рисунках четко были изображены сценки, в которых русалки поедают уже мертвых людей. Клер отложила работы с чувством какого-то странного неприятия. Ощущение было таким, словно она прикоснулась к чему-то мерзкому и опасному.

Что она вообще знает о русалках? В ее воображении, впрочем, как и в народном фольклоре, это всегда были красивые и романтические обитатели вод. Селки, никсы, мавки, корриганы, озерные девы, духи источников, сладкоголосые сирены из древнегреческих мифов. Все они хоть и были опасны для смертных, но вовсе не являлись поедателями мертвечины. Да, русалки утягивали на дно неосторожных рыбаков, плененных их прелестями. Да, селки бросали своих смертных любовниц, оставляя им для воспоминаний лишь безумие и нечеловеческое дитя. Да, сирены своим пением сводили моряков с ума. Но никто из них не лакомился человеческой плотью. Для сказок и мифов это противоестественно. Разумеется, существовали версии, что духи вод – это на самом деле умершие без крещения дети и утопленницы. Но никто не упоминал об их нападении на смертных ради пищи. Людоеды и русалки – это разные сказки. Но для Клер все сливалось в одно. Она не могла избавиться от настойчивого ощущения, что сваи Венеции подтачивают именно русалочьи полчища, с незапамятных времен обитающие там. Это их жадные скользкие руки медленно утягивают величественный город на дно. Сколько там было затоплений! И сколько еще будет до того, как город исчезнет!

Клер вдумчиво повертела глобус, стоявший возле книжных стеллажей. Что вообще она знает о Венеции? Пожалуй, в ее распоряжении всегда имелись лишь энциклопедические сведения, да и то довольно скудные. Венеция – город в Северной Италии на берегу Адриатического моря. В Средние века он был центром Венецианской республики. Сейчас это столица региона Венето и весьма лакомый кусочек для туристов. Он построен на ста восемнадцати островах Венецианской лагуны, в нем насчитывается сто пятьдесят каналов и четыреста мостов. Все, кто ездил туда, поражены необычным водным транспортом: речными трамваями-вапоретто, паромами, барками, гондолами, мини-метро. Вроде бы план построить там большое метро провалился из-за дороговизны и опасности такого сооружения. А тяжесть зданий и промышленный забор воды из артезианских скважин провоцируют постепенное затопление города.

Ей всегда казалось, что идея выстроить город на воде была слишком безрассудной и когда-нибудь он снова уйдет под воду. Это лишь вопрос времени, а еще растущей агрессивности тех существ, которые обитают под ним. Есть ли там и вправду эти существа? Злит ли их то, что над местом их водного обитания возведен город? Или они, напротив, рады тому, что вблизи появилось так много пищи? Часто ли в Венеции исчезают неосторожно приблизившиеся к воде туристы? Вопросы вертелись у Клер в голове, и она бесцельно вертела глобус, будто он мог дать какой-то ответ. А еще в мозгу вертелись обрывки когда-то прослушанных лекций. Клер даже делала конспекты, которые должны были где-то сохраниться, в каких-то потрепанных тетрадках и блокнотах. Теперь она помнила только, что город построен на сваях из лиственницы, прорастающей в Альпах, которая почти не гниет в воде и из которой получают смолу, известную как венецианский терпентин. Почему-то ей мерещились когти и зубы-иголочки, дерущие эти сваи. А еще скользкие чешуйчатые тела в воде с человеческими туловищами и перепонками на пальцах. Интересно, как давно они обитают в глубинах? С космических времен, описанных Лавкрафтом? Еще раньше? Раньше, чем область Венетия подверглась нашествию вестготов, гуннов Аттилы и лангобардов. Раньше, чем возникли Равенна и город на континенте, именуемый Аквилея. И уж конечно, намного раньше, чем на островах Маламокко и Торчелло основали первый центр будущей Венеции. Все дело было, наверное, не в городе и его жителях, а в том, что он стоит прямо на воде. Если вместо широких дорог дома, подобно рекам, разделяют каналы, то существам из воды легче сюда проникать. Что они с успехом и делали. Клер подумала, как много жертв им можно найти, например, во время карнавала.

Клер почему-то не хотелось ехать на экскурсию в Венецию, хотя почти все ее друзья побывали там и очень хвалили местные достопримечательности. Ее многократно уговаривали поехать с компанией на венецианское биеннале, но она каждый раз находила предлог, чтобы отказаться. В Венеции будто осталось что-то мрачное. Что-то похожее на шрам от пореза. Стоит растревожить его, и он опять закровоточит. Так же и этот город, с виду похожий на иллюстрации к книге о сказочных странах. Необычайно красивые виды манят, но стоит тут очутиться, и снова откроется какая-то рана.

Клер вспомнила о ране под футболкой и поморщилась. Даже если снова пойдет кровь, на фоне черного хлопка она будет незаметна. Черный цвет все скрывает.

А еще есть толща зеркала, которая тоже скрывает слишком многое. Клер глянула на свое отражение. Сегодня оно было одно. Никакой призрак не смеялся над ее тщетными попытками урезонить зло с другой стороны зазеркалья. Возможно, ее пролитая кровь действительно лишает его сил на какое-то время. Если так, то насколько долгим может быть это время? Настолько же долгим, насколько сильна нанесенная рана? Действительно ли он боится ее боли или она просто хочет думать так?

Когда чего-то слишком сильно хочется, то желание затмевает разум и ты начинаешь принимать любую мелочь за начало его осуществления. Вот и сейчас Клер встрепенулась от звука телефонного звонка и тут же схватила трубу, ожидая услышать голос Шанны. Но на другом конце провода была Ирен. Она трещала что-то без умолку о ежегодной встрече выпускников и только что открывшейся выставочной галерее, в которую Клер не мешало бы обратиться со своими художественными работами. Болтушка Ирен слишком много на себя брала, без конца докладывая ей о выставках, вернисажах и студиях, где не хватает именно ее работ. Клер не могла дождаться момента, когда собеседница выговорится. Клер слушала и жалела о том, как опрометчиво поступила, когда сообщила свой телефонный номер всем бывшим приятельницам и однокурсницам. Многие из них, как оказалось, умели проявлять редкую надоедливость.

– Кстати, ты уже слышала о Шанне?

– Что? – Клер отвлеклась и прослушала что-то важное. – Ты о чем? Что там с Шанной?

– О, слышала бы ты о ее травмах! Они с дружком угодили в какую-то аварию, хотя как им это удалось…

– Но они живы? – Клер затаила дыхание.