Мистер Кеннет пошел провожать Арабеллу и помог ей сесть в карету.

– Как жаль, что я вас здесь больше не увижу, – сказал он ей. – Когда я вошел в гостиную, у меня возникло странное чувство, будто она залита солнечным светом.

– Да, солнце сегодня светит очень ярко, – опустив глазки, ответствовала Арабелла.

– Но окна гостиной обращены к северу, – напомнил ей мистер Кеннет. – Этому просто нет объяснения.

Арабелла улыбнулась, и на щеках у нее образовались очаровательные ямочки.

– Действительно, очень странно, – с невинным видом согласилась она.

– Скажите, а вы никогда не ходите гулять в Гайд-парк? – спросил Кеннет.

– Почему же, иногда хожу, – ответила Арабелла. – По утрам со своей горничной. – Она помедлила и добавила с лукавой искрой в глазах: – Очень сдержанная на язык девушка.

Кеннет, все еще державший ее руку в своей, тихонько сжал ее пальчик и со смешком сказал:

– Мисс Равенскар, какая же вы очаровательная шалунья! Будет просто удивительно, если мы как-нибудь на днях не встретимся в парке.

– А вы тоже там гуляете? – невинно осведомилась Арабелла. – Тогда, вероятно, встретимся – как-нибудь на днях.

Она отняла у него руку, и мистер Кеннет, засмеявшись, подал кучеру знак трогать.

Тем временем мистер Равенскар, в счастливом неведении о проделках своей сводной сестры, получил с Сент-Джеймс-сквер еще одно письмо, написанное тем же размашистым почерком, но гораздо более взволнованное по тону. Письмо намекало на непредвиденные осложнения, подавало смутную надежду на капитуляцию, но главным содержанием письма была просьба о встрече на предмет объяснения получателю письма затруднительного положения, в котором оказалась его написательница. Войдя во вкус своей роли, мистер Кеннет писал, что леди Беллингем ни в коем случае не должна узнать ни об этой переписке, ни о предполагаемых переговорах, и потому не будет ли мистер Равенскар так любезен отправить ответ на адрес мистера Люция Кеннета, Джермин-стрит, 66.

Мистер Равенскар был в недоумении: о каких осложнениях идет речь и к чему еще раз обсуждать его ультиматум? В этом духе он и написал по указанному адресу. В ответ пришло отчаянное послание, из которого вытекало, что вовсе не мисс Грен-тем, а леди Беллингем затеяла интригу с целью уловить в брачные сети лорда Мейблторпа и что мисс Грентем боится ее ослушаться. Узнай об этом обе дамы, они пришли бы в несказанное изумление. Письмо кончалось просьбой к мистеру Равенскару встретиться с мисс Грентем в Гайд-парке под вечер в среду. Она объяснит ему во всех подробностях, как обстоят дела, и сделает все от нее зависящее, чтобы выполнить его волю. Поскольку мистер Равенскар не был знаком с леди Беллингем, он не увидел ничего невероятного в этом поклепе на бедную женщину. Он даже в какой-то степени обрадовался открытию, что мисс Грентем действовала не по своей воле, и обнаружил, что вовсе не возражает с ней еще раз встретиться. Посему на следующий день, к своему великому удовлетворению, мистер Кеннет получил короткую записку, в которой мистер Равенскар уведомлял мисс Грентем, что в среду явится на условленное место.

Сайлас Вэнтедж, узнав об успехе военной хитрости, которую он полностью одобрял, хмыкнул и сказал, что остальное он берет на себя.

– Слушай, приятель, – возразил Кеннет, – не воображай только, что Равенскар слабак. Он брал уроки бокса у Мендозы.

– Что – может врезать? – осведомился Сайлас. – То-то я подумал тогда, что не иначе как он потоптался свое на ринге! Ну что ж, я не прочь померяться с ним силами. Уж не помню, когда мне в последний раз приходилось выходить на ринг.

– Сайлас, ты не на матч идешь! Мисс Дебора хочет, чтобы Равенскара взяли без шума. Так что и не мечтай о схватке.

Этот приказ заметно огорчил мистера Вэнтеджа, и ему совсем не понравился план Кеннета оглушить Равенскара дубиной. Но когда Кеннет убедил его, что кулачная схватка, даже вечером и даже в безлюдном углу парка, обязательно привлечет внимание прохожих, он сдался и обещал помочь Кеннету одолеть Равенскара по-тихому.

Во второй половине дня в среду леди Беллингем отвлек от всех ее финансовых и прочих затруднений приезд из Кента ее племянника мистера Кристофера Грентема. Кит Грентем был на три года моложе сестры. У него была приятная внешность, более светлые, чем у Деборы, волосы и менее блестящие глаза. Зато он великолепно выглядел в своей алой форме. Тетка в нем души не чаяла и ни в чем не могла ему отказать, в результате чего он был порядком избалован и не склонен принимать во внимание желания других. Однако его эгоизм был следствием не столько дурного характера, сколько легкомыслия, и в полку он пользовался всеобщим расположением за добродушный нрав, красивую посадку на лошади и всегдашнюю готовность угостить товарищей.

Он не был в отпуске целый год, и его сестра с теткой были очень рады его видеть и заметили, что он сильно повзрослел. Они нежно его обнимали и восклицали, какой из него получился отменный молодой офицер. Он тоже рад был их видеть, нежно расцеловался с обеими и постарался ответить на все их вопросы. Но когда Дебора спросила, нравится ли ему служить в 14-м пехотном полку и хорошие ли у него отношения с товарищами-офицерами, он тут же вспомнил свою главную мечту и заговорил о том, как ему хочется перевестись в кавалерию.

Дебора сразу заявила, что он должен выбросить эту мысль из головы – у них просто нет на это средств.

– Но это же всего восемьсот фунтов, а может, и меньше! – заверил ее Кит. – Мне обязательно надо служить в более престижном полку. Пехотных офицеров ни в грош не ставят. Только подумай, Дебора, как пойдет гусарская форма твоему единственному брату!

Но Дебора осталась глуха к его уговорам и твердо ответила:

– Нет, Кит, это совершенно невозможно! Бедная тетя Лиззи в очень стесненных обстоятельствах. Неужели ты хочешь, чтобы она из-за тебя совсем увязла в долгах?

– Ни в коем случае! Но я уверен, что вы со мной согласитесь, тетя! Представьте, как я буду смотреться в ментике с серебряным галуном?

– Это-то я представляю, но не представляю, откуда на это взять деньги, дорогой, – с огорченным видом ответила леди Беллингем. – Ты понятия не имеешь, во сколько мне обходится содержание этого дома! А тут еще… – Она замолчала, увидев предостерегающий взгляд племянницы, и торопливо закончила: – Впрочем, это не важно. Мы потом обо всем поговорим, Кит.

– Но вы живете на такую широкую ногу, – сказал он, оглядываясь вокруг. – На одну обстановку, наверно, ушли тысячи!

– В том-то и дело, – ответила его тетка. – Тысячи и ушли, и мы еще до сих пор их не выплатили. Да кто может оплатить эти бесконечные счета, которые сыплются на меня отовсюду! А игроки все желают играть в долг, и я уж не помню, когда кто-нибудь проиграл хотя бы двадцать гиней. И рулетка совсем не дает того дохода, на который мы рассчитывали, не говоря уж о том, что она уронила нас в глазах благородных клиентов.

– Рулетка? – изумленно переспросил Кит. – Неужели вы завели у себя рулетку, тетя?