– Вы хотите меня уверить, что не присылали мне письма с просьбой встретиться сегодня вечером в парке, потому что вы не осмеливаетесь сказать тетке, что готовы пойти со мной на соглашение?

Мисс Грентем смотрела на него смятенным взглядом.

– Покажите мне это письмо!

– Я не в состоянии – благодаря вашим ландскнехтам – выполнить вашу просьбу, сударыня. Если вам угодно продолжить этот фарс, возьмите письмо сами из внутреннего кармана камзола.

Секунду поколебавшись, она подошла к нему и сунула руку во внутренний карман.

– Я хочу посмотреть, что это за письмо. Если вы не лжете…

– Не судите обо мне по себе! – оборвал ее Равенскар.

Дебора нащупала пальцами письмо и вынула его из кармана. Один взгляд на адрес подтвердил все ее опасения.

– Боже мой! Люций! – гневно воскликнула она. Развернув письмо, она быстро пробежала его глазами. – Как он посмел! Убить его за это мало!

Скомкав письмо в руке, она обратила пылающий возмущением взор на Равенскара.

– А вы! Вы решили, что я способна так перед вами пресмыкаться? Да я скорее умру! Если вы воображаете, что я способна на такую низость, то вы не только отвратительны, надменны и наглы, но, кроме того, и глупы…

– Думаете, я поверю, что получал письма не от вас?

– Мне безразлично, чему вы верите! – крикнула Дебора. – Разумеется, я их не писала! Я вообще не хотела вам писать, но Люций Кеннет уговорил меня позволить ему ответить на ваше первое гнусное письмо! Он действительно предлагал мне назначить вам свидание, чтобы там вас похитить, но я отказалась наотрез! Черт побери, я сейчас лопну от злости! Теперь мне все ясно. Он затем и хотел сам написать вам первое письмо, чтобы вы думали, что это мой почерк! – Ее лицо пылало. – Мне очень жаль, что так вышло, и я не удивляюсь, что вы с таким презрением со мной разговариваете, – покаянным голосом сказала она. – Я действительно велела Люцию и Сайласу вас похитить, но я считала, что они это сделают, не прибегая к бесчестным уловкам. А дать им такое поручение я была в полном праве! Не могла же я вас похитить сама!

Равенскар весь затек, неподвижно сидя в кресле, веревки резали ему руки и ноги, у него ломило голову, но все же при этих словах он расхохотался.

– Разумеется, вы были в полном праве, мисс Грентем!

– Да, я считаю, что вы того заслужили. Жаль, конечно, что они вас взяли обманом, но теперь уж ничего не поделаешь.

– И как вы намерены со мной поступить? – осведомился Равенскар.

– Ничего плохого я вам не сделаю, – заверила его Дебора. – Я даже сказала Люцию, чтобы они не причиняли вам лишней боли. Надеюсь, они выполнили мое указание.

– Разумеется, выполнили. Мне нравится, когда меня бьют дубиной по голове.

Эти слова услышал вернувшийся в подвал Вэнтедж.

– Это и впрямь вышло некрасиво. – Он поставил на стол стакан и принялся открывать бутылку. – Я принес хорошее бургундское, мисс Дебора.

– И правильно, – отозвалась Дебора. – Вот выпьете стакан хорошего вина, мистер Равенскар, и вам станет легче.

– Мне станет еще легче, если вы развяжете хоть одну руку.

– Не развязывайте его, мисс Дебора! – предупредил ее Сайлас. – Руки у него пусть останутся за спиной – слишком он ими ловко орудует. Не успеем оглянуться, как он устроит тут драку. А вашей тете это не понравится. Пожалуйста, сэр.

Равенскар выпил вино из стакана, который Сайлас поднес к его губам, и опять поглядел на Дебору.

– Ну и что дальше, сударыня?

– Поторапливайтесь, мисс Дебора, – сказал Вэнтедж. – Мне надо идти к дверям, а то в дом поналезут всякие.

– Ты мне не нужен, Сайлас, – сказала Дебора. – Можешь идти. Я сама скажу мистеру Равенскару, чего мы от него хотим.

Сайлас поглядел на нее с сомнением, но, когда хозяйка уверила его, что не собирается освобождать Равенскара от пут, он ушел, напомнив ей, чтобы она заперла за собой дверь.

– Хотите еще вина, сэр? – спросила Дебора, обращаясь с Равенскаром, как хоть и с невольным, но гостем.

– Нет! – резко ответил Равепскар.

– Вы не очень любезны, – пожурила она его.

– Я не в состоянии быть любезным. Вот если вы развяжете мне ноги, тогда я предложу вам свой стул.

Дебора поглядела на него огорченным взглядом:

– Боюсь, что вам не очень удобно.

– Не очень.

– Что ж, по-моему, ноги вам развязать можно, – решила она, наклонилась и принялась распутывать узлы, стянутые Сайласом. – Господи, как они вас туго скрутили!

– Верные ваши слова, сударыня.

Дебора подняла на него глаза:

– Напрасно вы так сердито со мной разговариваете. Не надо было меня запугивать. Джентльмены так не поступают. И если вы воображали, что я поддамся на угрозы и откажусь от вашего кузена, теперь вы видите, что ошибались! Я приказала вас сюда доставить, чтобы получить назад закладную и долговые расписки.

Равенскар хохотнул:

– Вы просчитались, мисс Грентем. Я не ношу бумаг с собой.

– Нет? Ну что ж – напишите слугам, чтобы они отдали бумаги моему человеку.

Равенскар поглядел сверху на ее склоненную к его ногам голову.

– Дорогая, вы меня не за того принимаете. Можете вздернуть меня на дыбу – и все равно ничего от меня не добьетесь.

Дебора все еще возилась с узлами.

– Я не собираюсь причинять вам боли. И никто в этом доме не собирается. Но вы отсюда не уйдете, пока бумаги не будут у меня в руках.

– Тогда мне, видно, придется пробыть у вас в подвале неопределенно долгое время.

– Не думаю, – сказала она, сверкнув глазами. – Вы, кажется, забыли, что на завтра у вас назначена очень важная гонка.

Равенскар выпрямился. На скулах его выступили желваки. Дебора развязала последний узел и поднялась.

– Надеюсь, вам теперь будет легче, сэр, – заботливо сказала она. – Но я убеждена, что вы не захотите томиться в этом жутком подвале чересчур долго. Неужели знаменитый своими лошадьми мистер Равенскар допустит, чтобы о нем говорили, будто он увильнул от состязания с новой упряжкой сэра Джеймса Файли? Да еще заключив такое невероятное пари!

– Ну и стерва же вы! – бросил он ей в лицо.

Дебора вспыхнула, но пожала плечами:

– Ругательства вам не помогут, мистер Равенскар. Если вы не явитесь завтра на гонку, то потеряете двадцать пять тысяч.

– Плевал я на двадцать пять тысяч! – рявкнул он.

– Может быть, двадцать пять тысяч для вас и не так много значат, но своей репутацией-то вы дорожите и не захотите, чтобы вам засчитали поражение за неявку.