— Привет, — отозвалась Фрида. И только сейчас вспомнила, что забыла снять этот уродский халат. — Это опять я.

— Я ужасно спешу. Опаздываю.

— Понимаю.

Фрида на секунду отвела взгляд и тут же снова взглянула прямо ему в глаза. Эта девушка умела смотреть как-то так, как не умел смотреть никто из других девчонок. Очень, даже до странности открыто. Без тени смущения. И вела себя так, будто что-то значила для него. У Джеми такое отношение вызывало небольшое замешательство.

— Но выпить мы с тобой найдем время.

В конце концов, не так уж он и опаздывал. И вообще гораздо с большим удовольствием он бы сейчас остался в постели, наполовину присутствуя здесь, а наполовину унесшись куда-то за миллион миль. В этом мире так трудно сделать что-нибудь толковое, мешает так много препятствий. Но эта девушка никакое не препятствие, наоборот, она — словно зов в другую жизнь. Джеми видал таких людей раньше, разве что в детстве некоторые из нянечек, что работали в больницах, были примерно такими. Они словно приоткрывали перед ним другие времена и пространства и уводили из круга, сотканного болью. По-своему они были настоящими колдуньями и когда исчезали, оставляя его наедине с опостылевшей больничной койкой, казенным бельем и горевшей, как в огне, от приступа боли ногой, он пытался понять, как они умудряются заставить его забыть об этом кошмаре даже на минуту. Джеми так долго избегал «здесь и сейчас», что и теперь стремился отыскать для себя какой-либо выход, а эта девушка поможет ему.

Они вошли. Сегодня Джеми даже не пришло в голову извиниться за беспорядок в номере. Она же видела это в прошлый раз, да и какая вообще разница? Все равно он скоро уберется отсюда.

В комнате стоял такой жуткий запах, что Фрида поторопилась поскорей распахнуть окно.

— Боже правый, да тут пахнет как после пожара, — сказала она и рассмеялась.

Творческие люди всегда такие неорганизованные, они терпеть не могут скучной аккуратности, потому что в их головах бродят разные идеи. Фрида ничуть не удивилась тому, что пепельница переполнена обгорелыми листками бумаги, ковер на полу не только засыпан пеплом, а даже прожжен в нескольких местах. И тут же подумала, что если немного передвинуть шкаф, то он прикроет почерневшие места и никто ничего не заметит.

— Это моя песня, — объяснил ей Джеми, увидев, что она разглядывает сожженные листы. Некоторые из них к тому же были мокрыми, что никак не делало их более привлекательными. — Вернее, то, что от нее осталось.

— Ничего не вышло?

Этот парень выглядел таким несчастным, а Фриду всегда влекло к разбитым вещам. Она заметила, что из пепельницы торчит несколько игл для инъекций. Отец всегда учил ее осторожно обращаться с острыми предметами, заворачивать их, например в бумагу, чтобы не поранился кто-нибудь другой. Она взглянула на Джеми, в этот момент наливавшего в два стакана виски, чуть пристальнее. Как сильно у него дрожат руки! То, что этот парень наркоман, отец ее понял бы мгновенно, едва взглянув на Джеми. Все признаки налицо: расширенные зрачки, следы инъекций на венах в сгибах локтей, бледность кожи. Но Фрида прежде никогда не видела наркоманов и потому ни о чем не догадалась. Хотя, как правило, умела видеть суть вещей. Но сейчас она все внимание отдавала деталям, а потому упустила главное.

— Мне ее не написать, — признался Джеми. — И надоела она мне ужасно.

— В таком случае считай, что мне повезло.

Фрида сама удивлялась, с чего она набралась такой наглости. Что с ней? Она едва удерживалась от того, чтобы не раскрыть ящики письменного стола или заглянуть в шкаф. Она хотела знать про него все.

— Ты теперь мой должник.

Джеми смотрел на нее, не понимая.

— Мы же с тобой поспорили. Ты обещал отдать мне свою замшевую куртку, если не напишешь песню. По-моему, ты проиграл.

— Ты права.

Ему очень не хотелось расставаться с такой отличной вещью, он снял ее и протянул девушке. Она не пошевелилась, тогда он положил куртку ей на колени. Купил он ее после своего первого концерта в Америке. Не считая гитары, это была его самая любимая вещь. И еще ковбойские сапоги. Без них-то он уж точно не смог бы жить. И определенно не собирается с ними расставаться.

— Приходится отвечать за свои поступки.

— Ты можешь не отдавать ее, — неуверенно ответила Фрида.

Ей отчаянно хотелось иметь эту куртку, девчонки просто перемрут от зависти. Она осторожным движением пробежала пальцами по кайме на рукаве.

Джеми поклонился и с важностью произнес:

— Она ваша, сударыня. Настоящий мужчина всегда платит свои долги.

Фрида мигом скинула рабочий халат и набросила на плечи замшевую куртку. Даже взобралась на стул, чтобы разглядеть себя в небольшом стенном зеркале. Неужели это и вправду она? Та самая горничная, которая приехала из какого-то несчастного Рединга? Она ведь одета как куколка. Если б она встретила такую девицу на улице, она бы подумала, что место той на обложке журнала рядом с Джин Шримптон.[8]Девушка счастливо рассмеялась, этот смех словно разбудил что-то в сердце Джеми. И он тут же пригласил ее пойти в клуб с его друзьями.

— Мы просто собираемся там повеселиться. Тебе там может и не понравиться.

Вообще-то это был частный ночной клуб, членами в котором состояли Стелла и ее сестра. Располагался он позади какого-то отеля в самом центре Лондона. Вы бы сроду не догадались, что это клуб, если вам его не показать. Ни номера на двери, ни таблички с названием. На самом деле это заведение называлось «Египетский клуб», и каждый стакан спиртного тут стоил в два раза дороже, чем где бы то ни было.

— Мне это уже нравится, — весело отозвалась Фрида.

Может быть, дело было в ее замшевой куртке, может, в чем-то другом, но ей ужасно не хотелось отпускать Джеми. Они выбежали на улицу и нашли такси. Положительно, тот стаканчик спиртного, что она выпила сейчас у него в номере, вызвал в ней какое-то волшебное изменение. Она словно стала другим человеком. Джек Генри и Мег, стоявшие за стойкой, даже не узнали ее. Несмотря на то что она была в том самом черном платье, которое Джек так пристально разглядывал, когда днем пропустил ее в вестибюль мимо толпы крикливых девчонок. Когда эти бешеные фанатки увидели Джеми, то тут же подняли громкий визг. Наверное, из-за того, что у него были длинные волосы, а сама Фрида сильно накрашена, девчонки и подумали, что эти двое что-то из себя представляют. В тот вечер они определенно выглядели как знаменитости.

Джеми быстро усадил девушку в такси, прыгнул следом, и машина помчалась вперед. Они смеялись и никак не могли остановиться. Фрида немножко чувствовала себя самозванкой, но ей это было безразлично.

— Вряд ли хоть одна из них знает меня, — озадаченно произнес Джеми.

Он дал несколько концертов здесь, в Лондоне, но ни один из них не имел успеха. Посетители все время болтали между собой, аплодисменты были жиденькими. Публика хотела чего-то оглушительного, хотела, чтобы он потряс их души.