— Я иду спать, — сказала она. — Забудь, что ты меня здесь видела, хорошо, Фрида?

Ленни определенно вела себя так, как будто ее смутила эта встреча, и Фрида понятия не имела почему. Может, у нее есть парень, с которым она встречается? Или она — такая же дура, как Фрида, — влюбилась в кого-то из постояльцев? Хоть на Ленни это не похоже, не похоже на девушку, для которой существует только одна забота — о самой себе. О номере первом.

— Я скоро приду, — пообещала Фрида.

— Можешь не обещать. Мне нет никакого дела до твоей личной жизни. Ты уже большая девочка, Фрида. Я тоже.

Раз политика «Лайон-парка» — обеспечение личной свободы, так, может, на то же могли рассчитывать и его служащие? Секретность любой ценой, никаких вопросов и никаких ответов, и узы дружбы тут не имеют значения.

Фрида забрала из прачечной вещи Джеми, отнесла к нему в номер, аккуратно сложила на стуле. Потом принялась с любопытством рассматривать. Футболки были старенькими и поношенными. Две его пестрые рубашки — одна сине-зеленая, другая красно-желто-оранжевая — явно нуждались в глажке. Никаких проблем. Фрида была способной девушкой, а гладить она вообще любила, потому что это ничуть не мешало ей размышлять о самом важном. Иногда ей казалось, что ее мать испытывает такие же чувства и поэтому никогда не жалуется на обилие домашней работы.

Когда все было сделано и белье опрятно сложено, Фрида почувствовала, что покончено с чем-то серьезным. Наверное, именно это мать и имела в виду, когда говорила о важности домашних хлопот. Занимаясь ими, занимаешься и своей жизнью. Сейчас в этом, прежде захламленном номере приятно пахло чистотой и мылом. Она принесла сюда лишнюю подушку и одно из новых покрывал — шелковое, которое обычно предназначалось для важных гостей. Ну и что? Джеми тоже скоро будет знаменитостью, это почти точно. Фрида надеялась, что тот тип из грамзаписи запомнил ее слова о таланте, которым обладает Джеми.

Она прилегла на минутку на кровать. Его кровать. В усталой голове пронеслась мысль о Ленни, о том странном виноватом выражении, которое застыло у нее на лице, будто ее застигли за чем-то ужасно плохим. Отец говорил Фриде, что люди ведут тайную жизнь, но тайны этой жизни никого не интересуют. Снова вспомнила о письме матери, которое та ей прислала. «Когда будешь стирать белье, которое было вашим общим, обязательно используй отбеливатель, а еще лучше сразу выброси его и купи новое». И, уже чувствуя, что засыпает, увидела перед собой темные дороги, по которым они с отцом, бывало, проезжали, замелькали огоньки в домах. «Каждое такое освещенное окно — чья-то жизнь», — услыхала она сквозь сон голос отца и тут же проснулась. В машине вдруг оказался еще кто-то, она почувствовала, как просело заднее сиденье, как неожиданно стало холодно. Кто это? Ангел? Если да, то который из них? Что с ней будет, если она обернется и взглянет на него? Или данной ему властью и могуществом ангел смерти заберет ее, если она посмотрит на него?

Фрида заплакала и окончательно проснулась. Открыв глаза, увидела, что рядом сидит Джеми, почувствовала сильный запах табака и алкоголя.

— Какой приятный сюрприз, — тихо произнес он.

Девушка спрятала лицо у него на груди, чтобы Джеми не заметил, что она плакала. Но он все равно заметил.

— Не бойся, я все понимаю. Этот мир — жестокая и страшная штука.

Он рассказал ей обо всем. О своей болезни, о долгих месяцах, проведенных в больницах, о боли, которую всегда носил в себе. О том, что он сражался со своим недугом как с врагом. О том, как всю жизнь сопротивлялся плохой наследственности, пытке чужих насмешек, мукам перенесенных операций. К тому времени, когда он дошел до рассказа о наркотиках, Фрида считала его героем.

— Тебе следует обратиться к врачу относительно твоей наркозависимости, — посоветовала она. — Тебе помогут.

Джеми расхохотался.

— Я достаточно навидался докторов в своей жизни, и сам знаю, как бороться с болью. Плохо то, что наркотики мешают мне сочинять. Стоит мне принять дозу, как я начинаю видеть сны, в этих снах звучат песни, они проплывают мимо меня, я слышу каждый звук, а потом просыпаюсь и ничего нет. Они исчезли. Со мной осталась только боль.

Фрида взяла со стола листок, на котором она записала песню «Третий ангел». Она собиралась отдать ему первую, про привидение Майкла Маклина, но теперь подумала, что те строчки слишком жестоки, они могут разорвать сердце. Пусть сначала послушает эту. Момент был серьезный, даже торжественный, и не будь с ней ее смелости, она бы не решилась показать песню Джеми. Но сейчас она прочла всю ее, а он смотрел на Фриду так, будто внезапно проснулся от сна длиной в жизнь. Будто не видел ее прежде.

— Ну и ну… — восхищенно протянул он. — Не думал, что ты можешь понять такие вещи.

— Я тоже знаю кое-что о боли, — негромко сказала Фрида. — У меня отец врач, и я ездила с ним к больным, когда была маленькой.

— Я думал, что ты собираешься писать о том привидении, а ты написала обо мне самом. Странно. — Джеми даже чуть заважничал. — Признаться, я польщен.

Эту ночь они провели вместе, хоть это шло вразрез с правилами отеля, вразрез с правилами самой Фриды и ее уверенностью в том, что из них двоих любит только один. Но что можно знать о любви? Время имеет власть изменять многое на свете, ее мать и об этом написала в том письме. Оно может изменять даже любовь. Фрида любила этого парня и хотела быть с ним этой ночью, неважно, что с ними случится потом. Ее любовь казалась ей жарким, горячечным сном, который унес их на край вселенной. Любовь заставила ее понять вещи, о которых она раньше не подозревала, испытать чувства более глубокие и более безотчетные. Фрида догадывалась, как много женщин познал парень, лежавший сейчас рядом с ней, но ей не было дела до того. Его тело принадлежало сейчас ей, и она целовала его не один раз, а тысячу.

Джеми сказал, что ни одна девушка не значила для него так много. Что он и вправду считает ее своей музой и знает, что так будет всегда, не только сейчас.

Когда пришло утро, Фрида едва нашла в себе силы расстаться с ним. Она никогда не могла понять обреченных людей, как, например, человек, узнавший о смертельном диагнозе, может вставать по утрам, пить чай, завтракать и не думать о том, что каждую минуту к нему все ближе подкрадывается смерть. Ее мысль о Стелле была подобна такому диагнозу, и тем не менее Фрида даже не думала о ней. Стеллы сейчас просто не существовало, ее смыло бледное ничто, с таким же успехом та могла жить на какой-нибудь далекой звезде. Настоящее было здесь, в «Лайон-парке», рядом с Джеми. Когда они лежали рядом, над ними парил ангел. Звучала песня.

Конечно, она проспала в то утро и была вынуждена украдкой выбраться из его номера и, прячась от всех, стремглав кинуться к себе, на второй этаж. Пришлось ужасно спешить, ей надо было выходить в утреннюю смену, вместе с Ленни. Не так уж легко не спать половину ночи, занимаясь тем, что совсем не в твоих привычках, а потом являться на службу. Обе девушки — и Фрида, и Ленни — едва держались на ногах. Превозмогая себя, выпили по чашке крепкого кофе в вестибюле и едва успели явиться к завтраку. Ленни ни слова не сказала подруге, даже не смотрела в ее сторону. Но может, это потому, что она была в точно такой же запарке?