—О, конечно! Простите, что я так необдуманно...

—Пустяки! Вы хороший человек, мистер Каллахэн. Вряд ли вы что можете исправить, разве только докопать­ся до истины, а именно этим вы и занимаетесь.

Несколько минут все сидели молча. Бен смотрел на Даркинов, пытаясь оценить степень той пустоты, кото­рая вдруг образовалась в их жизни. Может быть что-нибудь страшнее, чем гибель единственного ребенка? Глядя в их напряженные и потерянные лица, Бен ощу­тил и кое-что еще, что — как он теперь понял — накап­ливалось в нем все эти недели после первой встречи с Элис Густафсон. Он беспокоился. Он сочувствовал этой немолодой паре, которая потеряла сына. Он волновал­ся за напуганную и высмеянную владелицу мотеля из штата Мэн, которую никогда не видел. Он хотел, чтобы справедливое наказание настигло безжалостного убий­цу, который был, пусть и частично, повинен во всех этих муках и страдания.

—Значит, в Сода-Спрингс есть больница? — спросил наконец Бен.

—Да, Карибу Мемориал. И знаете, но о ней народ рас­сказывает ужасные вещи. Слава богу, нам не приходилось туда обращаться. Я хочу сказать...

Карен Даркин снова расплакалась.

Бен молча пытался допить кофе, борясь с внезапно появившимся в горле комом. Раньше он часто думал, что когда-нибудь будет отцом. По крайней мере, раза два или три точно. После развода, в захватившей его скуке и от­страненности от жизни Каллахэн редко задумывался об уходящем времени. Сейчас же, несмотря на горе хозяев, он вдруг поймал себя на мысли о том, каково это — иметь детей.

—Я остановился в гостинице в Сода-Спрингс, — сказал он. — Думаю, мне стоит сейчас вернуться, а завтра мы до­говорим.

—Нет-нет! — воскликнула Карен, беря себя в руки. — Все в порядке. Я сейчас позвоню доктору Кристиансен.

—Вы уверены, что именно в больнице Карибу Мемори­ал Лонни делали анализ крови?

—Думаю, да, — ответила Карен.

—Нет! — вмешался Рэй. — Там, около аптеки, откры­лась новая лаборатория. Я сам возил Лонни.

—Новая лаборатория?

—Верно! — подтвердил Рэй. — Такое новое здание. Оно открылось за полгода-год до того, как мы там были. Не помню, как она называется.

—И я тоже не помню, — сказала Карен. — Я сейчас по­звоню доктору Кристиансен и узнаю, сможет ли она с вами встретиться, Бен. Она очень огорчится, узнав о... Лонни.

Он, хоть и редко виделся с ней, был одним из ее любимых пациентов.

Пока она звонила, Рэй и Бен сидели молча, глядя на чашки с кофе.

— Все в порядке, Бен, — заверила Карен, закончив разго­вор. — Доктор ждет вас завтра утром в десять часов у себя в кабинете. У вас будет время, чтобы хорошо позавтракать и успеть посмотреть на гейзер в парке Хупер-Спрингс.

— Я так и сделаю, — ответил Бен, вставая и пожимая хозяевам руки.

Он повернулся, снова потрепал Джошуа по холке и уже взялся было за ручку двери, когда Карен неожиданно вос­кликнула:

— О, кстати, я вспомнила! Это лаборатория «Уайтстоун».

— Прошу прощения? — не понял Бен.

— Лаборатория, где делали анализ крови Лонни! Она называется «Уайтстоун». Думаю, что она принадлежит к сети лабораторий.

— Наверное, самой большой в мире, — пробормотал Бен.

Можешь ли ты видеть чем-нибудь иным, кро­ме глаз?

Платон, «Государство», кн. I

Кровь была повсюду. Она била ключом из-под земли, растекалась по асфальту, заливала Бену лицо. Он редко запоминал сны, но, проснувшись в половине пятого утра в своем номере в гостинице, четко помнил, что беспокойная ночь была полна кошмарных эпизодов, которые связы­вались воедино окровавленным фургоном «Виннебаго». Иногда Бен сам вел этот фургон, иногда за рулем сидел Винсент — звероподобный обитатель исчезнувшего гаража на Лавровой улице. Дважды Бен просыпался в хо­лодном поту но тут же забывал о его причине. Он шел в туалет, возвращался в постель, но только для того, чтобы снова погрузиться в кровавый кошмар.

Наконец усилием воли Бен прогнал видения, зажег на­стольную лампу и, положив рядом старый томик Тревиса Макги в обложке, попытался выжать хоть какой-нибудь смысл из своих мрачных сновидений. Почувствовав, что глаза опять слипаются, он встал, принял душ и вышел из гостиницы, чтобы прогуляться по еще спящему городу.

Проходя мимо закрытых магазинов, Бен на секунду остановился перед аптекой. «Если предположить, — поду­мал он, — что «Виннебаго эдвенчер» являлся транспортом, на котором доноров принудительно доставляли к нетер­пеливо ожидающим их реципиентам, то сколь же велики масштабы этого бизнеса?»

Еще несколько шагов, и Бен оказался у скромного зда­ния из красного кирпича с вывеской «Лаборатория Уайт­стоун». В Чикаго, как он припомнил, такие лаборатории попадались чуть ли не на каждом углу. Некоторые из них, как например, та, которую Бену пришлось посетить пару лет назад, являлись всего лишь центрами для забора кро­ви. Пробирки с анализами они отправляли курьером в региональную лабораторию, где и делалось большинство анализов. Чикагская лаборатория, где у него взяли кровь, находилась на первом этаже здания всего в пяти кварталах от офиса Бена. Он вспомнил, как доктор Бэнкс говорил о скорости, эффективности и надежности этих лабораторий, об их почти военной точности, которая помогла им из ма­лоизвестного учреждения стать одной из самых крупных клинических лабораторий в мире.

Если верить указателю на западном въезде в город, в Сода-Спрингс проживало чуть больше тридцати трех тысяч человек. Похоже, этого лаборатории «Уайтстоун» хватало. В этот утренний час за окном, выходящим на улицу, было темно, но, вглядевшись, Бен увидел холл с несколькими крупными растениями в кадках. Полицейский автомобиль, проезжавший мимо, притормозил, и после беглого осмот­ра одинокого прохожего патрульный улыбнулся и помахал рукой. «Наверное, — подумал Бен, — кто-то из бдительных соседей позвонил и сообщил о странном незнакомце, не спеша прогуливающемся по Главной улице в предрассвет­ных сумерках. Добро пожаловать в маленький город!»

До намеченной встречи надо было убить еще несколько часов. Бен вернулся в гостиницу, съел неожиданно при­личный завтрак из двух яиц всмятку и домашнего рагу из мяса с кукурузой, а потом позвонил в свой офис в Чикаго и выслушал сообщение, записанное на автоответчик:

«Мистер Каллахэн, — говорил низкий мужской голос, — мне посоветовал обратиться к вам судья Калеб Джонсон. Он сказал, что вы лучший детектив в городе...»

«Если Джонсон знает, кто я такой, — подумал Бен, — то он куда круче детектив, чем я сам».

Голос продолжал рассказывать о своем деле — возмож­ной супружеской неверности — и о том, что от результатов тайного расследования может зависеть судьба нескольких миллионов долларов. Каким бы ни был обычный тариф мистера Каллахэна на подобные услуги, голос обещал за­платить втрое больше, если его делом Бен займется немед­ленно.