Глава 12. Работа адвокатов

Деятельность адвоката в эпоху НЭПа была относительно спокойной. Наряду с выходом в свет кодексов появилось и «Положение о судоустройстве». В нем была предусмотрена и адвокатура. До этого были «правозаступники», т. е. такие же чиновники, как и судьи. Они получали жалованье от государства, назначались судом на защиту и равнодушно взирали на события. Согласно «Положению», адвокаты выделялись в особую корпорацию со своим президиумом, областным или краевым: коллегию защитников. Президиум имел дисциплинарные права, вплоть до исключения из коллегии. Право «надзора» также принадлежало исполкому, который мог «отвести» защитника. Конечно, фактически это право принадлежало прокурору, который действовал через исполком. Для поступления в коллегию требовался стаж: не менее года работы судьей, секретарем суда, прокурором, агентом НКВД или даже милиционером. При отсутствии стажа сдавался экзамен.

В дальнейшем стала проводиться «проверка личного состава адвокатуры». Она велась комиссией из таких тузов, как председатель краевого суда, председатель президиума коллегии защитников, представители краевого ГПУ, краевой прокуратуры, краевого комитета партии. Задавались главным образом политические вопросы. Как пособие к этому экзамену рекомендовалась толстеннейшая книга, которую с трудом можно было поднять одной рукой. Мне лично были заданы три вопроса: 1. Каковы причины Наполеоновских войн? Я ответил по этой книге, что французский нарождающийся финансовый, промышленный и торговый капитал искал рынков и купался в крови. 2. Каковы задачи советских профсоюзов и отличие их от американских и европейских? Я снова ответил, как надо было ответить по толстой книге: «Ввиду того, что фабрики и заводы в Советском Союзе принадлежат рабочим, в задачу профсоюзов входят не защитные функции, а воспитание в духе преданности рабочих своей коммунистической партии, авангарду рабочего класса, а также способствование к поднятию производительности данного предприятия. Заграничные же профсоюзы охватывают незначительный слой рабочих, являются замкнутой кастой, получающей подачки от капиталистов, это рабочая аристократия, в нее проникнуть рядовой рабочий не может, он не организован, бесправен, и поэтому наличие профсоюзов, послушных капиталистам, только облегчает угнетение предпринимателями рабочих».

Затем меня спросили, кто был первый русский либерал. Я не помнил, что было написано по этому поводу в политграмоте, и хотел назвать Екатерину Великую, но побоялся и сказал, что первым либералом был Милюков: все лучше, чем упоминать императрицу. Оказалось, нет. Первым русским либералом был Катков, основатель «Московских ведомостей», сначала либерально мысливший, а затем ставший реакционером.

Первоначальный состав коллегии защитников был более или менее удовлетворительным, так как в нее вошли главным образом старые судебные работники и они старались поддержать это сословие на известном моральном уровне. Способствовало этому и постановление Центрального комитета партии о том, что «нахождение в рядах членов коллегии защитников недопустимо для членов партии как носящих это высокое звание». Таким образом, мы были гарантированы от проникновения к нам «чуждого элемента». Однако это продолжалось недолго.

После «исторических» шести пунктов тов. Сталина, среди которых было и изречение о том, что «кадры решают все», советская юстиция стала обязана иметь свои кадры в адвокатуре, куда и ринулись проворовавшиеся прокуроры, судьи с подмоченной репутацией, рядовые милиционеры и, конечно, работники НКВД, сейчас же захватившие в свои руки все президиумы. Адвокаты на местах были сбиты в юридические «артели» или «коллективы» и обычно сидели в одной комнате за разными столиками, принимая клиентов: один истца, другой ответчика. В такой юридический застенок должен был прийти «пациент» и доверить свои тайны неизвестному человеку среди шума, тесноты, телефонных звонков, суеты и спешки. Среди адвокатов царила склока на почве дележа добычи. Клиент вносит деньги в кассу под квитанцию. Делить поровну? Это неприемлемая «уравниловка». Установить «марки», как в театральном деле? Но каждый претендует на ведущие роли и требует высших марок. Установить дежурного, к которому поступают все сегодняшние дела? Но на следующий день могло быть только одно дело.

В некоторых коллективах было так: к кому подойдет клиент, тот им и овладевает. В 1-м коллективе города Армавира я видел, как столики были поставлены полукругом на равном расстоянии от входной двери. При появлении клиента каждый адвокат приподнимался со своего стула, кланялся и делал движение в сторону клиента, как бы приглашая его к себе. Мне это напомнило дореволюционную адвокатуру в Москве. Стоя в ряд под стенкой городской думы, они делали шаг или два в сторону проходящей толпы и говорили: «Я пишу прошения, прошения я пишу», а затем возвращались на место. Если клиентов нет, все удаляются в заднюю комнату покурить и поболтать. Оставаться в зале никому нельзя, так как может зайти клиент и стать жертвой оставшегося. Некоторые друг с другом уже не разговаривают. Раз открылась дверь. Я не удержался и воскликнул: «Девочки, гость приехал, пожалуйте в залу!». Все рассмеялись, но каждый с поспешностью и с серьезным лицом занял свое место. Оказалось, что вошел клиент всего на три рубля. Все успокоились и вернулись в заднюю комнату докуривать папиросы.

В 3-м коллективе защитников в гор. Ростове-на-Дону, с которым я имел постоянную связь, после пяти часов вечера и до глубокой ночи шел как бы предпраздничный базар. Часть клиентов сидела снаружи на лавочке, дожидаясь очереди, внутри давка, накурено, как в биллиардной, шум, у каждого столика тоже очередь. Одна клиентка плачет, другой смеется, третий что-то говорит, перегнувшись через столик, адвокату, трещит телефон, стучат пишущие машинки. Неожиданно вывешивается табличка: «Касса закрыта, сегодня приема больше нет»…

Коллективы носят разные названия. Иногда номерные, иногда «Октябрьский» или «Имени Дзержинского» и пр. (Звучит: «адвокатура имени палача Дзержинского».) Я предлагал назвать наш коллектив, где было трое судебных работников старого времени, «Утоли мои печали».

Если принять во внимание отвратительную постановку адвокатского дела, когда всякая моральная связь и доверие между клиентом и его защитником разрушены и адвокат превращается в вокзального носильщика «бляха номер такой-то», что в «коллективах» за прилавком стоят люди зачастую не только весьма сомнительной политической и моральной честности, а иногда – просто агенты НКВД; если принять во внимание, что многие адвокаты ведут дела с помощью подхалимства перед судом, взяток, тайного распития водки и угощения судей и прокуроров; если принять во внимание, что каждый честный и не идущий на компромиссы адвокат зависит не только от судьи, прокурора и исполкома, которые терпят его только до поры до времени, но даже от какого-нибудь малограмотного секретаря суда, который просто может не дать дела для ознакомления, так как ему «некогда», что каждое слово адвоката, публично или не публично сказанное, берется «на учет» и даже записывается, как материал против него, – станет совершенно ясным, что русская свободная и независимая адвокатура, эта прекрасная вольная профессия, носительница идеалов правды и